Вера Давыдова - Кремлёвские козлы. Исповедь любовницы Сталина

Началась метель, но мне не хотелось возвращаться. Иосиф Виссарионович рассердился и сказал:

— Если хотите продолжить прогулку, поищите себе кого-нибудь другого!

Так я открыла для себя новые черты его характера: он был злым, упрямым и мстительным.

Я робко спросила:

— Иосиф Виссарионович, можно вас попросить об очень важном деле?…

— О чем ты хочешь просить? — оборвал он меня. — Мысли следует выражать четко и коротко.

Тогда я рассказала ему о Василии Петровиче, как будто я об этом узнала по телефону от приятеля, режиссера из Ленинграда.

Сталин ответил:

— Хорошо, проверим. Виновные будут наказаны. Но зачем вы, Вера Александровна, лезете в государственные дела?

Покраснев от этой резкости, я быстро сменила тему разговора:

— Иосиф Виссарионович, я боюсь забеременеть, — брякнула я, чтобы скрыть свое замешательство.

— Товарищ Давыдова, только не хватает, Чтобы мы делали детей! На них нельзя надеяться. В любом случае, через пятнадцать лет, родители становятся им не нужны. Говорят, что аборты очень болезненны. Поговорим с комиссаром здравоохранения и посмотрим, что могут посоветовать профессора-специалисты. Попробуем найти необходимые лекарства.

Войдя в дом, добавил, продолжая разговор:

— Вам не надо искать предлоги. Вы — не рабыня и не продажная девка!.. Если мои слова обидели вас, то идите и поплачьте в уборной.

После такого афронта я прослезилась. Через несколько минут Сталин примирительным тоном сказал:

— Верочка, я боюсь твоего влияния. Мне с тобой очень хорошо, ты настоящая колдунья! Откровенно тебе признаюсь, что до тебя у меня были только телки, ни одной настоящей женщины!

На такой комплимент я ответила поцелуем.

— Соединение двух сердец — самая большая тайна в мире… — взволнованно продолжил Сталин и затем осторожно добавил: — До нас дошли слухи, что солист Большого театра Норцов крутится возле вас.

— Он всего лишь пригласил меня в кино, — ответила я.

— Люблю, когда говорят правду. Если бы солгали… — и после небольшой паузы продолжил:— Можете пойти в кино. В этом нет ничего плохого, но запрещаю вам спать с ним. У вас есть муж и не надо с ним разрывать отношения. Впрочем, у нас есть намерение перевести его в Москву, чтобы вы не скучали. Пока мы вместе, вам не нужен никто другой… Когда у вас отпуск?

— Возьму два месяца в июле и августе.

— Вам всего достаточно?

— Да, спасибо. Все, что мне необходимо, есть.

Через день, когда я выходила из дома, ко мне подскочил блондин неопределенного возраста.

— Позвольте представиться, — сказал он по-военному, — я — ваш новый шофер Федор Александрович Кузяев.

— А где Василий Петрович? — обеспокоенно спросила я.

— Он переведен на другую работу.

Такова была реакция Сталина на мою просьбу. Он еще раз дал мне понять, что я — игрушка в его руках.

В ту ночь я не могла заснуть, на душе было тяжело. Я боялась за Василия Петровича. Измученная мыслями, встала я на колени около кровати и молилась о Василии Петровиче и его несчастных родственниках, оплакивала свою судьбу: «Что меня ждет? Кем я стала? Любовницей Сталина, его наложницей… Что со мной будет? Кто может ответить на все эти вопросы?»

Вскоре мне были предложены гастроли в Ленинграде, Киеве и Одессе.

Сталин спросил по телефону:

— В каких городах будут проходить гастроли? — и, услышав мой ответ, добавил: —Товарищи согласились с моим предложением: Барсова и Норцов поедут в Ленинград, а вы — в Киев и Одессу. Не волнуйтесь, партнера вам найдем.

А я так хотела съездить в Ленинград, встретиться с друзьями, сходить на могилу родителей…

Двухнедельные гастроли пролетели быстро. Концерты имели большой успех. На вокзале в Москве меня встретил Кузяев:

— Товарищ Давыдова, сегодня вы отдыхайте. Продукты уже у вас дома.

— Откуда у вас ключи? — наивно спросила я.

Кузяев только усмехнулся:

— Завтра машина будет ждать вас в четырнадцать ноль-ноль.

Едва я приехала в Кунцево, Сталин мне сказал;

— Больше не разрешу вам уезжать так надолго. Надо использовать также и других артистов. Их много, как тараканов. Товарищи из секретариата, заботясь о моем здоровье, уложили мне в постель горничную с большим бюстом. Попробовал и послал ее к черту.

— Товарищ Сталин, зачем вы говорите мне об этом?! Мне не нужны подробности…

— Верочка, когда я не занят, то думаю только о вас. — Затем, умоляюще, добавил: — Прошу тебя, будь только моей. Когда я вижу тебя, у меня душа горит. Конечно, я злой, вспыльчивый, упрямый и никогда не изменюсь. Но ты, ты не должна спать с Мчедлидзе! Он покупает себе проституток на вокзале. Я покажу тебе пикантные фотографии и…