Симона Ру - Повседневная жизнь Парижа в Средние века

Такую же непримиримость Церковь проявляла по отношению к музыке, песням и танцам. Клирики должны были от них воздерживаться, честные женщины — избегать их из страха соблазна. Об этом говорит и автор «Парижской домохозяйки». Перечисляя различные формы греха гордыни, в котором добрая супруга должна исповедаться по образцу признания, любезно предоставленному старым мужем, он предлагает такую формулировку: «Я благосклонно выслушала игру на разных инструментах, мелодии и песнопения; я участвовала в других вульгарных и непристойных игрищах, противных Богу и рассудку. Я смеялась и вела себя легкомысленно». Как и пьянство или обжорство, музыка и некоторые танцы рассматривались как моменты, когда тело берет верх над духом, когда человек перестает владеть собой. Такие подозрения не мешали простым парижанам любить песни, музыку и танцы и платить за услуги актерам, оживлявшим семейный праздник или публичное увеселение. Спрос и предложение позволили актерам занять свое место среди ремесленных цехов.

В податной книге за 1292 год упоминаются один «фигляр», три жонглера и один менестрель. В книге 1297 года говорится о нескольких музыкантах, играющих на рожках. Многие из таких профессионалов долго оставались бродячими актерами, без денег и общественного уважения. Но в Париже они нашли разнообразную клиентуру, позволившую им обзавестись своим домом и зарабатывать на жизнь. Они достигли почета, когда зарегистрировали свой устав в 1321 году. В тексте показано, что главный вопрос, который им предстояло разрешить, — это конкуренция. Так, менестрели обязуются отвечать на всякое предложение о найме: «Сударь, я могу наняться только сам, но если вам нужны другие менестрели или ученики, ступайте на улицу Жонглеров, там вы их найдете». Они еще теснее слились с парижским обществом, когда в 1328 году основали богадельню на улице Сен-Мартен, впоследствии к ней присоединилась церковь Святого Юлиана Музыканта. Профессиональных актеров сначала нанимали аристократы и короли. Об этом свидетельствуют счета принцев и слава самих актеров, состоявших при меценатах. Целый пласт истории музыки и танца связан с придворным искусством, поскольку эти аристократические развлечения принимали за образец для подражания. Но следует упомянуть и о других, более распространенных музыкальных жанрах, которые основывались на подражании придворной и церковной музыке. В Париже все эти течения перемешались. Мы лишь отметим, что мещане могли нанимать актеров, и в коллективных увеселениях они непременно участвовали наряду с музыкантами. Как и прочие развлечения, такие праздники находились в поле зрения королевского прево. В 1372 году хозяевам таверн и менестрелям было приказано сворачивать свою деятельность, как только колокол подаст сигнал тушить огни. Больше не подавать выпивки и не играть на музыкальных инструментах, чтобы оберегать сон и спокойствие на улице, ибо по ночам суета и шум были на руку воришкам и грабителям. Исключение делали для музыкантов, приглашенных на свадьбу, при условии, что они будут играть внутри дома.

Смешение разных видов бесплатных развлечений, а также тех, что предоставлялись за деньги, составляло особенность большого города и приводило в восторг тех, кто открывал его для себя. В этом состояло одно из превосходств столицы над образом жизни в деревнях, которые вплоть до конца Средневековья выглядели отнюдь не пасторальным местечком, приютом на лоне природы для горожан, уставших от городского шума и суеты.

Ритм жизни задавала Церковь — как для отдельных людей и их семей, так и для квартала или всего города. Политическая жизнь, вступление короля в город или коронация тесно связывали религию с прославлением власти государя.

Рождения и крестины, свадьбы и похороны собирали семью и друзей по радостному или прискорбному случаю, но всё это были события, зависевшие от Церкви, которая превратила их в таинства, а конкретнее — от духовенства, обязательного посредника между людьми и небесами. Правда, по завершении церковного обряда день заканчивался празднествами или светскими приемами. Церковь против этого не возражала и на этом этапе торжеств предоставляла мирянам почти полную свободу. Она призывала к скромности, но не могла не понимать общественного значения таких моментов, когда семья демонстрировала свой престиж и ранг. В ордонансах против роскоши, изданных в XIII и XV веках, напоминается, что расходы, связанные с празднованием подобных событий, должны согласовываться с иерархией общественных статусов, называемых в тексте «сословиями», но само существование таких ордонансов говорит о том, что на практике этим кодексом пренебрегали, если семья была достаточно богата, чтобы метить выше.