Арсений Насонов - «Русская земля» и образование территории древнерусского государства - Историко-географическое исследование

Нет сомнения, что в старом Смоленске IX–XI вв. сложилась своя сильная феодальная знать, богатство которой раскрывает содержимое гнездовских погребений. Она выросла на местном корню: гнездовские курганы в массе своей принадлежали кривичам, как признают все археологи. Можно думать, что богатство и могущество этой знати держалось на эксплоатации зависимого и полузависимого населения. Она обогащалась и посредством примитивного обмена, о чем свидетельствуют многочисленные гирьки для взвешивания диргемов, обнаруженные на гнездовском кладбище [545]. Нет сомнения также, что это была знать, организованная в военном отношении. Военный характер погребений бесспорен, как утверждает А. В. Арциховский [546]. В курганах обнаруживают трупосожжения с оружием. Поражает число этих «дружинных» курганов, свидетельствующих о сосредоточенном существовании смоленской военной знати на территории селища и городища. Письменные памятники, относящиеся к XII–XIII вв., говорят, что в Смоленске были сотские и тысяцкий [547].

Почему Смоленск стремился укрепиться в верховьях Днепра, верховьях Зап. Двины и верховьях Волги? Уже априорно можно полагать, что там Смоленск находил платежеспособное население. Грамота Ростислава Смоленского в полной мере подтверждает такое предположение. Если мы из многочисленных названий погостов и волостей, помянутых в грамоте, выберем только те, которые платили дани от 100 гривен и более, и нанесем их на карту, то убедимся, что все они лежали в указанных районах. Великие Вержавляне (9 погостов), платившие 1000 гривен, лежали близ верховьев Днепра, на пути с Днепра в Обшу, Межу и Зап. Двину [548]. Торопец, плативший 400 гривен, лежал на р. Торопе, притоке Зап. Двины, на пути в Великие Луки, к Ловати, и на сухом пути из Руси в Новгород через Буйце. Кроме того, он платил 40 гривен урока и поставлял лисицы, черные куны, рыбу, скатерти, убрусы и т. п. Как торговый центр он был уже известен в XI в.: по житию Феодосия, принятый Антоннием в Печерский монастырь Чернь был в миру «богат»: «бѣ бо купець торопчанин» [549]. Врочницы, платившие 200 гривен, как предполагают, лежали близ верховьев Зап. Двины, между Зап. Двиной и Торопой [550]. Хотшин, плативший 200 гривен, лежал в верховьях Волги, на Селигерском пути [551]. Жабачев, плативший 200 гривен, лежал на берегу озера Селигер (у д. Верхней Руды), на Селигерском пути [552]. Жижец, плативший 130 гривен, кроме погородия, лежал у пути «из Варяг в Греки», из Зап. Двины в Кунью и Ловать [553]. Каспля, платившая 100 гривен, лежала на пути «из Варяг в Греки» близ верхнего Днепра, на пути от Днепра в Зап. Двину, о котором мы говорили выше, указывая на признаки населенности этого района [554]. Наконец, Воторовичи (Вотовичи), платившие 100 гривен дани, лежали на р. Вотри, близ Днепра, откуда, как полагают, начиналась переправа товаров и людей к р. Елше и Зап. Двине [555].

По некоторым данным, распространение смоленской дани на севере шло именно из Торопца. Это распространение шло от Торопца на север и на северо-запад, в сторону Ловати, где со временем было остановлено встречным движением со стороны Новгорода. Одним из крайних смоленских поселений в этом направлении была Дубровна, упомянутая в Новгородской 1-й летописи, как «селище в Торопецкой волости» [556]. С юго-запада укрепленным форпостом Торопецкой волости был названный выше Жижец, тянувший (по более поздним данным) к Торопцу. Есть основания полагать, что распространение смоленской дани на северо-восток, к озеру Селигер и к верховьям Волги, шло также из Торопца. Во-первых, «Торопецкую волость» воевали из Торжка, следовательно, она выходила к северо-восточным рубежам Смоленской «области» [557]. Во-вторых, в Уставной грамоте Ростислава упомянуты Хотшин и Жабачев, лежавшие в районе Селигера и верхней Волги, и не упомянута Ржева. Сама Ржева упоминается в начале XIII в. как город торопецкого князя [558]. Таким образом, распространение смоленской дани на верхнюю Волгу шло не со стороны р. Вазузы, а со стороны Торопца. Это подтверждается тем, что г. Зубцов, расположенный при впадении Вазузы в Волгу, к Смоленской «области» не принадлежал; а далее, вниз по Волге, в районе р. Холохольни шли места, где брали дань новгородцы.

В XI в. Смоленску потребовался свой смоленский князь, который сидел бы в Смоленске. Эта потребность, вызванная интересами местной феодальной знати, необходимостью «блюсти» смердов и обеспечивать их эксплоатацию, стояла с связи также с территориальным ростом не только Смоленской земли, но и соседних земель — Новгородской и особенно Полоцкой, угрожавшей Смоленску. Единственное направление, в котором Смоленск не мог расширять своей территории, было направление западное, ибо здесь интересы Смоленска очень рано столкнулись с интересами и притязаниями Полоцка. Орша выступает уже в летописном известии под 1067 г. в качестве пограничного поселения, принадлежащего Смоленску: оттуда, из «Рши у Смоленьска», Ярославичи вызывают Всеслава Полоцкого, и он к ним «переѣха в лодьи чресъ Днѣпръ» [559]; судя по этому известию, поселение Орша частью могло находиться на левой стороне Днепра (городище в Орше лежит на правом берегу реки); лежавший ниже на Днепре Копыс, служивший в XII в. источником смоленского дохода в качестве узлового места на путях, упомянут уже в Ипатьевской летописи под 1059 г. Полоцкие владения подходили к самому сердцу Смоленской земли. Так было и в XII в.; из сообщения Новгородской 1-й летописи под 1198 г., когда полочане встретили новгородскую рать «на озѣре на Касъпле», видно, что полоцкий рубеж близко подходил к Касплинскому озеру. Полоцкая территория, таким образом, близко подходила к самому Смоленску. В 60–70-х годах XI в. Полоцк стал проявлять агрессивность по отношению к Смоленску. В 1067 г. Всеслав делал, повидимому, приготовления к нападению на Смоленскую землю, но встретил отпор со стороны Ярославичей. В 70-х годах Всеслав совершил нападение на Смоленск, сжег город и ушел в свою землю. Владимир Мономах не успел его захватить, но в-отместку опустошил города Полоцкой территории Лукомль, Логожск и Дрютск [560]. Из известия под 1116 г. можно вывести, что полочанами были захвачены Орша и Копыс, но Мономах отнял их у Глеба Всеславича [561]. Организационная сила князя требовалась и при овладении иноязычным населением, обитавшим к востоку от Смоленска.