Арсений Насонов - «Русская земля» и образование территории древнерусского государства - Историко-географическое исследование

К югу от указанной линии шли места холмистые, более свободные от лесов и более плодородные. Многочисленные курганы в районе нижней Луги говорят о заселенности тех мест. Так, близ Владимира-Волынского, у д. Зимно в лесу обнаружено до 500 курганов. Около 100 курганов зарегистрировано невдалеке от Владимира, по дороге в Луцк. У Устилога имеется 29 курганов, причем на берегу Буга показывают четырехугольное городище [413]. Поселение, расположенное между pp. Лугой и Смочем, с переходом Побужья под господство «Руси», сделалось новым политическим центром и было названо в X в. в честь, очевидно, Владимира Киевского, городом Владимиром.

На востоке червенская территория граничила с «Русскою землею». Нет сомнения, что червенская территория захватывала течение р. Стыря, но не доходила до Горыни. Луцк, или Луческ, лежал при впадении Гижицы в Стырь. Район этот был значительно заселен, особенно по правую сторону Стыря, где у д. Вишнев отмечают около 100 курганов, у д. Сапогов — 60, у д. Теремно — 45 [414]. Далее на восток по Горыни были расположены, как мы видели, города, принадлежавшие к « русскойволости». Таким образом, где-то в междуречье Стыря и Горыни проходил рубеж, отделявший червеискую территорию от «Русской земли».

На Стыре же лежал Перемиль на месте нынешнего села Перемыль, где на берегу Стыря есть круглое городище, а у села — пять курганов. Район этот также был заселенным (у с. Берестечно зарегистрировано 40 курганов, у с. Вечулки — 36, у Русиново-Берестечно — 20, у Волковыя — 20) [415]. Перемыль находился между Луческом и Бродами (ныне — Броды), расположенными за пределами «русских волостей». Где-то между Бродами и Владимиром-Волынским, недалеко от Владимира, лежал Всеволож. Точнее его местоположение нам определить не удалось. Во всяком случае Всеволож не мог быть Воложками, как думали Надеждин и Неволин, так как из известия 6605 (1097) г. явствует, что он лежал на пути из Теребовля во Владимир [416].

В свете этих данных понятно, что именно до р. Стыря на восток, но не далее, могла претендовать пражская епископия на распространение своих прав. Напомним, что, по исследованию Вас. Регеля, «реки Буг и Стырь составляют пределы епархии in partibus infidelium и представляют собою возобновление границы моравской епархии св. Мефодия…» Исследователи, сомневающиеся в подлинности грамоты 1086 г., сохранившейся в «Хронике» Козьмы Пражского, ставят, однако, вопрос: как попали в текст Буг и Стырь? Весьма возможно, что «в основе этих указаний лежит в сущности неоправдываемая реальными возможностями пражской церкви традиция церковной экспансии, унаследованная от более ранних церковных установлений» [417].

Надо заметить, впрочем, что выводы наши о червенской территории значительно расходятся с мнением, высказанным А. В. Лонгиновым в 1885 г. в книге «Червенские города» и, в сущности, дожившим до наших дней. Определяя «объем Червенской страны, присоединенной Владимиром к русским владениям и затем, после завоевания ее поляками, снова возвращенной Ярославом и Мстиславом», Лонгинов включает в состав «территории Несторовых Червенских городов» области «Брестскую, Холмскую, Белзскую, Галицкую и Перемышльскую», полагая вместе с тем, что за пределами этой территории лежал Владимиро-Волынский край, который был «сплочен» с «Червенскими городами» Владимиром Киевским. Лонгинов пришел к такому заключению, пользуясь приемами исследования, которые с пашей точки зрения не могут быть названы научными. Достаточно указать, что первым основанием для него служили «народные предания и песни», записанные в XVII в. и позже [418]. Интересные сами по себе, они не могут, конечно, служить основанием при решении поставленной им проблемы. Оперирует он и с другим позднейшим этнографическим и историческим материалом. Вместе с тем он остается слепым к тем социальным явлениям, которые стояли за изучаемыми им фактами территориального образования. Нельзя в этом смысле ставить на одну доску Берестье и такие территориальные центры как Червен, Перемышль, Галич. Киевский стол, судя по некоторым признакам, желал, чтобы вся юго-западная территория приросла к киевской. Но ни в верхнем Побужье, ни в Перемышле он уже в XI в. не встретил, видимо, сочувствия.

Напомним, что Владимир Киевский дал в Червенский край своего сына Всеволода. Ни Всеволод, ни его преемники не сидели в самом Червене. Ярослав послал во Владимир сына Игоря, а после смерти отца Игорь был переведен братьями в Смоленск. Это случилось в 1057 г. [419]С тех пор и до 1078 г. Побужье оставалось без князя, что указывает на желание Киева присоединить весь юго-западный край к составу «областной» киевской территории, низвести его на положение, аналогичное положению Турова, Пинска, Берестья, Дорогобужа. Дальнейшие события в полной мере подтверждают такое толкование. Всеволод Киевский посадил в 1078 г. во Владимире Ярополка, « придавъ ему Туровъ» [420]. Соединение в одних руках Турова и Владимира-Волынского, таким образом, не было следствием захвата со стороны владимирского стола, а совершилось по распоряжению из Киева. Ясно, что соединение это означало не приращение волынской территории, а нарушение особности владимирского стола. По мысли Всеволода, Ярополк был его наместником. Соединение Владимира с Туровом продолжалось недолго. В Побужье хотели иметь своего князя, князя их «области»-княжения хотя бы и подвластного «Русской земле». Началась глухая, напряженная борьба, сопротивление политике Всеволода. В 1084 г., когда Ярополк поехал к Всеволоду, князья Ростиславичи, жившие ранее с Ярополком, выбежали («выбѣгоста») «от Ярополка». Куда они бежали, источник не говорит; имея в виду некоторые события 90-х годов, надо думать, что в Червен. Во всяком случае они бежали с враждебным намерением «и пришедша прогнаста Ярополка» [421]. Краткая запись не сообщает, кто стоял за спиной Ростиславичей. Всеволоду пришлось послать своего сына Владимира (Мономаха), и только тогда Ростиславичи были выгнаны, а Ярополк вновь водворен в г. Владимире. На этом дело не кончилось. Борьба продолжалась, обнаружив, что действительно за спиной Ростиславичей стояли местные силы. Орудием домогательств местной среды оказался сам Ярополк. Летопись прямо говорит, что он (1085 г.) «послушавъ злыхъ совѣтникъ», решил итти против Всеволода Киевского [422]. Вспомним, что в подобное же положение попал в Новгороде ранее молодой Ярослав, вынужденный также порвать с отцом. Тогда Владимир Святославич стирался итти в поход на Ярослава; только смерть Владимира предупредила столкновение отца с сыном. Теперь Всеволод предупредил сына, который готовился к походу в Луческе, ближайшем к «русской» границе большом центре Червенской «области», и послал против Ярополка сына Владимира (Мономаха).