Наталья Лавриненко - Никита Хрущев

Сейчас нередко пишут, что на самом деле Нина Петровна была третьей женой Хрущёва. Этой версии придерживается, например, один из его западных биографов Вильям Таубман, известный политолог, автор книги «Хрущёв: человек и его эра». Таубман знает о втором браке Хрущёва со слов дочери друга детства Никиты Сергеевича. Якобы Хрущёв женился в 1920-х годах, но потом бросил жену по настоянию своей матери. Такой источник информации вряд ли можно назвать достоверным. Более того, Таубмана самого удивляет решение Хрущёва – разводы тот ненавидел. Историк Юрий Емельянов в свою очередь считает, что причиной разрыва стало нежелание мачехи воспитывать маленьких Юлию и Леонида.

Дети Никиты Сергеевича и Нины Петровны опровергают версию о неудачной женитьбе отца. «Что касается Маруси и ее дочери, то мне об этом говорили, когда я бывал в Донецке. Но сам я ничего не знаю и думаю, что это слухи. Никита Сергеевич по отношению к семье был человеком ответственным и о дочери бы не забыл», – утверждает Сергей Хрущёв. Вторая дочь Хрущёва, Рада Никитична, полагает, что произошла путаница: родственница по имени Маруся у него действительно была, но так звали не жену, а свояченицу – сестру Ефросиньи.

Добродушная внешность Нины Кухарчук не была обманчивой. Она действительно оказалась великолепной женой и матерью: поддерживала мужа во всех начинаниях, искренне любила и родных, и приемных детей. Биографы Хрущёва пишут, что это был очень гармоничный брак. Как показала жизнь, тактичная и образованная супруга могла и высоких гостей принять, и за границей вызывала искреннее уважение. А главное, Нина Петровна была терпелива и стоически переносила тяготы, связанные со служебным положением своего супруга.

В середине 1920-х жизнь семьи Хрущёвых была спокойной и сытой. Донбасс в эти годы расцвел благодаря НЭПу, который Никита Сергеевич очень хвалил: «Продуктов в 1925 г. у нас было сколько угодно и по дешевке. После 1922 г. с его голодом и людоедством теперь настало изобилие продуктов. Сельское хозяйство поднималось прямо на глазах. Это было просто чудо».

По окончании учебы Хрущёва рекомендовали на партийную работу. Он стал вторым секретарем Петрово-Марьинского райкома партии, который курировал села Марьинского района и шахты Петровского рудника. Райком помогал создавать первые колхозы, партийные и комсомольские ячейки на деревне. Начиналась индустриализация, поэтому на заводах и шахтах требовались квалифицированные специалисты. Партии пришлось искоренять так называемое «спецеедство», то есть исправлять собственные ошибки, привлекая к работе старые кадры – техническую интеллигенцию, которая до сих пор доверием большевиков не пользовалась. Доводилось Хрущёву решать и иные проблемы: крестьяне из окрестных деревень приезжали на работу и жили в бараках без удобств с многоярусными нарами. Культурному росту такие условия не способствовали, и вечера обитатели постреволюционных «общаг» коротали за бутылкой и картами. Вот и приходилось райкому бороться с испорченными нравами. Сам Никита Сергеевич азартных игр не любил, он был сторонником здорового образа жизни. Конечно, рюмочку-другую, как нормальный мужик, пропустить мог, но «зеленый змий» его, как многих соратников по партии, не сгубил. А сигарет Хрущёв вовсе не терпел и даже вел «антиникотиновую пропаганду» в собственном доме – по настоянию мужа бросила курить Нина Петровна.

Правда, Никита Сергеевич тоже был не безгрешен, и «грех» его, с партийной точки зрения, был посерьезней банального курения или пьянства: одно время Хрущёв питал пристрастие к троцкизму. «Это длилось очень непродолжительное время. И после этого я занял твердую позицию борьбы с троцкистами и со всеми врагами партии», – говорил он потом. К 1925 году от троцкизма Хрущёва не осталось и следа, однако о его «левоуклонистских» настроениях помнил секретарь Сталинского окружкома КП(б)У Константин Моисеенко. Есть версия, что от нападок Моисеенко Хрущёва защитил Лазарь Каганович – в те годы генеральный секретарь ЦК Компартии Украины. Многие партийцы в Украине были недовольны Кагановичем, но Хрущёву Лазарь, которого он знал еще со времен Февральской революции, был симпатичен.

В декабре 1925 года будущий глава государства в составе украинской делегации на XIV съезде ВКП(б) впервые побывал в Москве. На съезде шла борьба между большинством ЦК и «ленинградской оппозицией», возглавляемой Зиновьевым. Конечно, Хрущёв поддержал «генеральную линию», а в 1927 году на XV съезде ВКП(б) он проголосовал за исключение из партии Троцкого, Зиновьева и других деятелей оппозиции. Его политическая лояльность была продиктована не только страхом, что ему припомнят троцкизм. «Я и сейчас считаю, что тогда наша идейная борьба была в основе правильной», – писал Хрущёв в своих мемуарах спустя почти полвека. В искренность Никиты Сергеевича верят многие из его биографов. Ф. М. Бурлацкий, например, отмечал, что Сталин был менее образованным и культурным человеком, чем Троцкий, Зиновьев или Бухарин, но более понятным, и поэтому выходцы из рабочей и крестьянской среды, в том числе и Хрущёв, лучше воспринимали его речи и лозунги.