Олег Козинкин - Мифы и откровенная ложь о русской истории, сфабрикованная нашими врагами

После окончания «учений»,на которых отрабатывалась и возможность перехода от «учений» к войне, личный состав на берег не отпускался, повышенная боевая готовность, объявленная для учений, не отменялась.А уже в ночь на 22 июня тот же нарком флота СССР Н.Г. Кузнецов напрямую получил от наркома обороны СССР С.К. Тимошенко указания привести флота в полную боевую готовность.Для чего флотам потребовалось всего 2-3 часа. И сам адмирал Кузнецов именно об этом и пишет в своих воспоминаниях.

Так что никакой «личной инициативы» Кузнецов не проявлял в принципе. Да и сам Кузнецов не пишет, что он делал все по «личной инициативе». Почитайте в Интернете его воспоминания. Кузнецов прямо описывает, как флота привели в «повышенную боевую готовность» после 14 июня, провели на них «внеплановые учения». Как 21 июня в 23.00 его вызвал к себе нарком Тимошенко и дал почитать «Директиву № 1». Правда, в своих воспоминаниях-мемуарах в 1970-е Кузнецов чуть соврал, что его эта директива вовсе «не касалась», хотя в ней было четко прописано: «Копия наркому ВМФ». Но в 1968 году в сборнике «Оборона Ленинграда. 1941-1944. Воспоминания и дневники участников» адмирал писал прямо: « Она была адресована округам, а из нее можно было сделать только один вывод — как можно скорее, не теряя и минуты, отдать приказ о переводе флотов на оперативную готовность номер 1...» (из воспоминаний наркома ВМФ Кузнецова Н.Г. Ноябрь 1963, в книге «Оборона Ленинграда, 1941-1944», Л.: Наука, 1968. С 224-227).

После этого Кузнецов и дал короткий приказ на флоты на их перевод из повышенной боевой готовности в полную:

«СФ, КБФ, ЧФ, ПВФ, ДВФ. Оперативная готовность № 1 немедленно. Кузнецов».(СФ — Северный флот, КБФ — Краснознаменный Балтийский флот, ЧФ — Черноморский флот, ПВФ — Пинская военная флотилия. ДВФ — Дунайская военная флотилия. — О. К)

А потом нарком флота Кузнецов стал обзванивать командующих флотов и по телефону доводить до них суть своего приказа. Так что — никакой «личной инициативы». Все четко и «по уставу»: «В наркомате мне доложили: экстренный приказ уже передан. Он совсем короток — сигнал, по которому на местах знают что делать. Все же для прохождения телеграммы нужно какое-то время, а оно дорого. Берусь за телефонную трубку. Первый звонок на Балтику — В.Ф. Трибуцу:

— Не дожидаясь получения телеграммы, которая вам уже послана, переводите флот на оперативную готовность номер один — боевую. Повторяю еще раз — боевую».

Затем Кузнецов звонил на Северный флот и около часа ночи — на Черноморский.

«В Севастополе на проводе начальник штаба И. Д. Елисеев.

— Вы еще не получили телеграммы о приведении флата в боевую готовность?— Нет, — отвечает Иван Дмитриевич.

Повторяю ему то, что приказал Трибуцу и Головко.

—Действуйте без промедления! Доложите командующему...»

А на Северном флоте вообще все корабли рассредоточили по шхерам, убрав их из военных баз и портов еще 16-18 июня. Но почему-то о Северном флоте вообще стараются не особо говорить...

Или речь Сталина по радио 3.07.1941, «Братья и Сестры...».

В ответ на утверждение, что РККА к 22 июню 41-го (по факту) приводилась в состояние необходимой боевой готовности для отражения агрессии Германии, можно привести хороший «контраргумент», речь самого Сталина, в которой он заявляет: «Что касается того, что часть нашей территории оказалась все же захваченной немецко-фашистскими войсками, то это объясняется главным образом тем, что война фашистской Германии против СССР началась при выгодных условиях для немецких войск и невыгодных для советских войск. Дело в том, что войска Германии, как страны, ведущей войну, были уже целиком отмобилизованы, и 170 дивизий, брошенных Германией против СССР и придвинутых к границам СССР, находились в состоянии полной готовности, ожидая лишь сигнала для выступления, тогда как советским войскам нужно было еще отмобилизоваться и придвинуться к границам...»

Однако в этих словах всё — полная правда. Все меры, что были предприняты в Красной армии в ходе «скрытой мобилизации» и «скрытого развертывания» все равно не давали 100%-ной боевой готовности. И в этом мы однозначно уступали Германии, так как к этому времени действительно «...войска Германии, как страны, ведущей войну, были уже целиком отмобилизованы...».

Но это как раз и дало СССР «возможность» оставаться «жертвой агрессии». И в этом наверняка личная трагедия самого Сталина — знать, что надо любой ценой сохранить «имидж» страны как «жертвы», понимая, что это может привести к жертвам, гибели людей, но именно это приведет в будущем к победе. И спасению остальных. И при этом максимально повысить боеготовность войск РККА.