Мамед Ордубади - Меч и перо

- Поухаживай за дорогими гостями, развлеки их, - приказал он.

Хюсамеддин, стараясь, чтобы Низами и Фахреддин не заметили его, обошел сад и, выйдя на аллею в самом ее конце, принялся рвать гвоздику. Затем он подошел к Низами и протянул ему букетик цветов со словами:

- Мы слышали, молодой поэт очень любит гвоздику. Я нарвал этот букет, желая доставить ему удовольствие.

- Благодарю, - ответил Низами. - Я всегда буду любить цветы гвоздики. Состарюсь я, но моя любовь к ним не состарится, ибо гвоздика дарует нам дух молодости.

Хюсамеддин присоединился к молодым людям, однако ему не удалось ничего выведать. Едва он подошел, Низами тотчас переменил тему разговора.

На торжестве присутствовал персидский поэт Камаледдин, Он начал читать одно из своих стихотворений, в котором прославлял справедливость и щедрость эмира Гянджи. Гости собрались вокруг него.

Когда Камаледдин умолк, эмир Инанч обратился к Низами:

- Мне очень нравятся стихи нашего молодого поэта.

Низами поблагодарил эмира.

- У меня нет достойного стихотворения, которое можно было бы прочесть на столь большом торжестве, - сказал он. - Здесь присутствуют пожилые маститые поэты, и я считаю неприличным читать свои стихи в их обществе.

Гатиба и Дильшад, сидевшие за тюлевым занавесом, натянутым перед окном, страстно хотели послушать молодого поэта.

Однако Гатибе не верилось, что Низами станет читать стихи в этом обществе.

Все окружили поэта. Раздались голоса:

- Мы просим!

- Прочтите что-нибудь!

Фахреддин шепнул другу на ухо:

- Ты должен что-нибудь прочесть. Не хочу, чтобы твое молчание истолковали как проявление робости, как наше поражение.

Эмир, видя колебание Низами, подошел к нему и приветливо сказал:

- Я не поэт, но глядя на прелести весны, каждый невольно становится поэтом, хочет читать стихи и слушать стихи. Прошу вас, осчастливьте наше общество.

Низами встал и прочел:

Я живу в такое время, что ученью грош цена,

Людям разума темницей стала светлая страна.

Благородство не в почете, изгоняется оно.

Кто стихам внимать захочет, если на сердце темно!

Единенье и согласье истребляются вокруг,

Всюду распри и раздоры, точит меч на друга друг.

Не с кем горем поделиться, хоть оно у всех одно,

Как печально, что у власти горстке подлых быть дано.

Не в чести достойный чести, зло смеется над добром,

Кровожадность власть имущих описать нельзя пером.

Не цветы покрыли землю, луг - в крови, печален день,

Словно мать над павшим сыном, долу клонится сирень.

Нет, не маки на равнине, это - кровь богатырей,

Не поет любовных песен - стонет с горя соловей.

Путь одной мечте священной преграждают сотни бед,

Лик свободы вечно скорбен н следа улыбки нет.

Стихотворение произвело на слушателей магическое действие. Молодой поэт нападал на методы правления эмира. Присутствующие были потрясены талантом и бесстрашием Низами.

- Слово поэта - воля его народа, - сказал как ни в чем не бывало эмир Инанч. - Поэт рассказывает в своем стихотворении о том, в каком трудном положении находятся страна и его народ. Разве я не потому созвал вас сюда? Я всячески пытаюсь найти выход из положения, о котором говорит поэт. Вся беда в том, что до сего времени народ не мог сам управлять своей страной. Судьба народа находилась в руках других. Я полагаю, после того, как свобода будет завоевана, мы сможем безмятежно наслаждаться прекрасной природой Азербайджана, и соловьи в наших садах будут петь не траурную песню о страданиях народа, а свои веселые любовные песни.

Гатиба, как и все, слышала смелое, резкое стихотворение Низами.

- Он - герой! - шепнула она Дильшад. - Бесстрашный, удивительный юноша! Как жаль, что он недруг моего отца.

- Если бы он не был таким, - зашептала в ответ Дильшад,- герой Гянджи Фахреддин не был бы его близким товарищем. Но, мне кажется, ты заблуждаешься, считая Низами недругом твоего отца. Чтобы утверждать подобное, надо иметь какие-то основания.

Гатиба вздохнула.

- Основания у меня есть. Люди, подобные Ильясу, не могу быть друзьями моего отца.

Рабыня поэта Абульуллы Себа-ханум, услышав слова Гатибы, подумала про себя: "Знать бы мне раньше, что бедный сиротка-мальчик станет знаменитым поэтом и будет любим такими знатными девушками, как Гатиба, я бы давно постаралась прибрать его к рукам и использовала бы в своих интересах. Однако и теперь еще не поздно. Коль скоро Гатиба влюблена в него, ей не найти более умелой и проворной посредницы, чем я.