Юрий Лощиц - Дмитрий Донской, князь благоверный[3-е изд дополн.]

C. М. Соловьёв о цифровых данных Никоновского летописца выразился в том смысле, что «историк не имеет обязанности принимать буквально последнего показания»; но выставленное здесь отношение живых к убитым показалось ему заслуживающим внимания. Выходит, что из каждых десяти наших соотечественников на поле Куликовом уцелел лишь один? Странно, что маститый историк позволил себе довериться такому чисто эпическому соотношению, предложенному «Сказанием».

Русская рать у Коломны, по мнению Соловьёва, насчитывала 150 тысяч человек. Но мы помним, что у Лопасни и позже, в Заочье, она ещё увеличилась. Карамзин, а вслед за ним дореволюционный военный историк А. Нечволодов определяли величину русского ополчения при переправе через Оку в 200 тысяч человек, а ордынцев на поле боя якобы стояло свыше 300 тысяч.

Жаль, что никто из исследователей не попытался сопоставить цифровые данные «памятников Куликовского цикла» с описаниями других сражений той же эпохи, со всем соответствующим материалом древнерусских летописей и воинских повестей. Тогда бы выявилась одна в некотором роде загадочная особенность средневековой нашей письменности: она вообще почему-то очень скупа и немногословна при подсчёте участников сражений, числа погибших. Сочинения, посвящённые Куликовской битве, на этом фоне выглядят едва ли не исключением. Летописцы упорно молчат о том, сколько было участников с той и с другой стороны, допустим, в битве на Воже или в событиях при реке Пьяне. Неизвестно, с каким числом ратников дважды приходил на Москву Ольгерд. Неизвестна численность русского ополчения при походе на Булгар в 1377 году. Если брать более ранние времена, то мы обнаруживаем, что не поддаётся подсчёту состав дружин, которые выводил против шведов и немцев Александр Невский. Молчат летописцы о численном составе дружин другого знаменитого полководца XIII века — Даниила Галицкого, воевавшего беспрерывно. Владимир Мономах в «Поучении сыновьям» с удовольствием перечисляет свои воинские походы и рати, но также молчит о том, с какими именно силами противника приходилось сталкиваться и сколько воинов бывало у него в разных походах под рукой. А сколько было конных и пеших в «полку Игореве» во время злополучного похода против половцев? А Святослав? Какое число ратных вёл он на завоевание Хазарского каганата?

Неизвестно даже, что собой представляли такие древнерусские воинские единицы, как дружина, рать, полк. Похоже, что, в отличие от современных подразделений и частей, воинские единицы Древней Руси не знали постоянного, раз и навсегда определённого числа составляющих их бойцов. Один город мог выставить больше воинов, другой меньше, но та и другая воинская часть именовалась полком.

Там же, где цифры всё-таки мелькают, они могут удивить своей скромностью. Псковский летописец говорит, что князь Довмонт однажды отправился против литовцев с дружиной всего в 270 копий, а в решающей схватке у него было только девяносто воинов — против семисот у противника. В другой раз тот же Довмонт разбил немцев на реке Мироковне «с шестьюдесятью муж псковичь». Малочисленность этих дружин неудивительна, если держать в уме, что русские земли в те времена были заселены совсем негусто. Те же псковичи при чрезвычайной мобилизации отбирали «с четырёх сох (крестьянских хозяйств) конь и человек». А при более благоприятных условиях на войну шёл «с десяти сох человек конны».

О битве при Калке известно, что экспедиционный корпус полководцев Чингисхана Судебея и Джебе, с которым пришлось столкнуться русско-половецкой рати, насчитывал около 30 тысяч человек. Но и Русская земля тогда ещё не была бедна воинами. Между Калкой и Непрядвой пролегли времена нашествия, русского бесправия, отчаяния. Но на этом же чёрном поле всколосились под конец надежды, явились новые богатырские силы. Не этим ли новым самочувствием нужно объяснить былинные преувеличения при подсчёте своей и вражеской рати, которыми полны «памятники Куликовского цикла»? Надо признать, что преувеличения эти приняло на веру большинство историков XIX века.

В советской военно-исторической науке преобладал более умеренный взгляд на соотношение участвовавших и уцелевших.

А. А. Строков в «Истории военного искусства» пишет, что против 130–150 тысяч татар Дмитрий Донской смог выставить около 100 тысяч ратников, из которых 50 тысяч пало во время сражения или скончалось позже от ран.

Другой военный историк, Е. А. Разин, в нарушение традиции умозрительного взгляда на предмет, предлагает несколько эмпирических способов исчисления величины русской рати. Первый из таких способов, основанный на приблизительном определении плотности населения «в великом Московском княжестве», позволяет ему сделать следующий вывод: «При высоком мобилизационном напряжении в 10 проц. могло быть собрано 25–30 тысяч воинов». Примерно столько же могли дать и остальные княжества, из чего исследователь заключает, что «общая численность русской рати, вероятно, не превышала 50–60 тысяч человек». К сожалению, не очень ясно, насколько можно полагаться на точность при определении плотности населения. Самое первое звено цепочки счёта выглядит недостаточно надёжным.