Алексей Богомолов - Добрый дедушка Сталин. Правдивые рассказы из жизни вождя

Я спрашивал потом тех, кто садился со Сталиным: «Чего вы петляли по переулкам?» Они отвечали: «Ты нас не спрашивай. Не мы определяли маршрут. Сталин сам называл улицы». Он, видимо, имел при себе план Москвы и намечал маршрут, и когда выезжали, то говорил: повернуть туда, повернуть сюда, ехать так-то, выехать туда-то. Не надо быть умным, чтобы догадаться, что это он принимал меры, чтобы ввести в заблуждение врагов, которые могли бы покушаться на его жизнь. Он даже охране заранее не говорил, каким поедет маршрутом, и каждый раз менял маршруты. Чем это было вызвано? Недоверием ко всем и страхом за свою жизнь.

Потом мы злословили между собой, когда приезжали на «ближнюю дачу», что там в дверях и воротах усиливались запоры. Появлялись всякие новые задвижки, затем чуть ли не сборно-разборные баррикады. Ну, кто же может зайти на дачу к Сталину, когда там два забора, а между ними собаки бегают, проведена электрическая сигнализация и имеются прочие средства охраны? Мы считали, впрочем, что это все правильно…

Высказывания людей, которые охраняли Сталина, часто противоречат друг другу. Например, Алексей Рыбин, являвшийся его яростным защитником, полемизировал с литераторами относительно личных качеств вождя:

В романе «Дети Арбата» А. Рыбаков утверждает, что Сталин боялся народа. Поэтому, когда проезжал по Арбату, все проходные дворы, мол, наглухо перекрывали. Это сплошной вымысел. Я вместе с Черняевым и Кожевниковым отвечал за всю трассу, проходившую от Кремля по Арбату, Кутузовскому проспекту и Можайскому шоссе. Перекрыть все арбатские дворы невозможно — они практически все проходные. Сталин ездил по Арбату со скоростью тридцать — сорок километров, а по коленам Большого и Малого Афанасьевских переулков — не больше десяти. В годы войны сталинская машина еле ползала по темным ночным улицам. Словом, Сталин был совершенно свободен от страха и ездил без охраны где угодно и когда угодно.

А вот офицер охраны Сталина Васильев, воспоминания которого, как мы уже писали, увидели свет только в 2011 году, описывает картину несколько иную:

Маршруту него не менялся — до Кремля и обратно. Вдоль всей трассы постоянно дежурили милиция и агенты наружного наблюдения. Прогуливаться посторонним рядом с «правительственной дорогой» было небезопасно. Немало рассказывали случаев, когда людей, назначавших неподалеку от нее свидание, препровождали в отделение милиции для выяснения личности, а затем еще некоторое время следили за ними. Что касается нас, то мы сопровождали Сталина на двух машинах прикрытия. Лимузины были американского производства, бронированные. Стекла мы держали постоянно опущенными, чтобы в любой момент можно было открыть огонь.

Я родился в Москве на Смоленской площади в сотне метров от правительственной трассы, проходившей по Арбату. Было это уже после XX съезда КПСС, разоблачившего культ личности Сталина. Но родители мои жили на Смоленской с конца двадцатых годов и были свидетелями того, как проходила спецоперация «Сталин едет в Кремль». Примерно с двух часов дня буквально у каждого столба появлялись молодые люди в одинаковых синеватых плащах и шляпах либо (все зависело от погоды) тулупчиках и валенках. В народе их звали «топтунами» или «агентушками». До определенного момента они прохаживались поблизости от «своего» столба, а потом, получив команду, проявляли серьезную активность. Главное — заставить всех людей, которые были на Арбате, находиться в постоянном движении. Как только непонятливый гражданин останавливался, следовал резкий окрик: «Пройдите!» Большинство коренных москвичей знало об этом и предпочитало не задавать никаких вопросов. А вот приезжие время от времени вступали в дискуссию. Тогда раздавался свисток, к «нарушителю» подбегали милиционеры и уводили его «куда следует», а точнее, в одно из отделений милиции. Потом, после профилактической беседы с сотрудниками НКВД или МГБ, людей, как правило, отпускали. Если они, конечно, не делали ничего подозрительного, как 13-летний сын маминой приятельницы, в 1951 году по недомыслию записавший номер автомобиля из эскорта вождя. Результатом этого проступка было то, что мальчик просто исчез. Поиски родителей, попытки писать письма в «компетентные органы» оказались бесполезны. Вернулся повзрослевший молодой человек только через два с лишним года, уже после смерти Сталина, и долго не рассказывал никому ничего о том, где он провел это время. Единственным документом у него была справка об освобождении по амнистии.