Андрей Васильченко: Загадочная экспедиция

Шён:Оба гидросамолета — «Борей» и «Пассат» — предназначались для осуществления аэрофотосъемки, для особых полетов и полетов внутрь континента. Полеты внутрь континента, которые были необходимы только при определенных обстоятельствах, были очень опасными. В случае аварии пришлось бы садиться на лед. Вам не было страшно?

Заутер:Страшно? Да у меня просто не было времени бояться. Мне надлежало сделать множество вещей. Мне надо было точно следить за временем, а потому его не хватало, чтобы бояться. У меня было только одно чувство — восхищение неслыханной красотой бескрайних снежных равнин, которые раньше никто не видел. Это позитивное чувство было сильнее всяческих страхов.

Шён:Вы видели много гор, которые имели высоту более 4 тысяч метров. Тем не менее перегруженные самолеты не могли взять эту высоту. Было ли это сильным недостатком?

Заутер:Нет. Мы могли облететь горные вершины стороной. Поэтому мы всегда должны были летать при хорошей видимости. До третьего или четвертого полета мы летали точно по плану. Затем командиры обоих экипажей могли вносить в него изменения.

Шён:Это вы запечатлены на фотографии растягивающим на льду немецкий имперский флаг?

Заутер:Нет. Капитан Майр смог посадить «Пассат» на низком льду. Он выбрался на лед, чтобы сфотографировать, как члены его экипажа разворачивают флаг со свастикой.

Шён:30 января 1939 года на борту Швабии, как и во всей Германии, праздновался «национальный праздник», посвященный захвату власти, который произошел 30 января 1933 года. В этот день Адольф Гитлер произносил речь. Вы что-то помните об этом?

Заутер:Если честно, очень слабо припоминаю те события. Мы были страшно далеки от них. Наша голова была полностью забита проблемами, связанными со следующим полетом.

Шён:Можете ли вы припомнить, что в своей речи по этому поводу говорил руководитель партийной ячейки на «Швабии», второй офицер Карл-Хайнц Рёбке?

Заутер:Тоже не могу припомнить. Рёбке был одним из офицеров торгового флота. Мы никогда не воспринимали его как партийца. Он никогда не надевал партийную униформу и не носил повязку со свастикой.

Шён:А проходила ли на борту «Швабии» политическая учеба?

Заутер:Нет. Делались лишь только разъяснительные доклады, которые имели значение для всех участников экспедиции. Доклады были очень информативными.

Шён:Какая атмосфера царила на борту в те дни? Была ли это сугубо научная экспедиция? Сказывалось ли, что экспедиция осуществлялась во времена Третьего рейха?

Заутер:Это была исключительно научная экспедиция. Ее можно было бы даже назвать экспедицией «Люфтганзы», так как корабль принадлежал «Немецкой Люфтганзе». Собственно, как и оба гидросамолета — «Борей» и «Пассат» — командиры экипажа, механики и персонал, обслуживающий летающие лодки. Аэрофотографы были служащими фирмы «Ганза-Люфтбильд», которая также принадлежала «Люфтганзе». Разумеется, финансирование экспедиции происходило из имперского бюджета, так как имперское правительство взяло на себя издержки, связанные с переделкой «Швабии» в экспедиционный корабль. Наша задача состояла в том, чтобы измерить часть Антарктиды. Задание, порученное мне и моему коллеге Бундерману, состояло в том, чтобы зафиксировать часть континента. Мы кроме всего прочего были еще и геодезистами.

Шён:По вашему мнению, во время пребывания в Антарктике были члены экипажа летающих лодок «Борей» и «Пассат» самыми важными участниками экспедиции?

Заутер:Можно согласиться с этим утверждением. Конечно же, ученые были тоже очень важны, но они все-таки уступали нам. Я могу сказать, почему. Если бы кто-то из нас, аэрофотографов, выбыл из строя, то надо было бы сворачивать либо вовсе прекращать экспедицию. Кроме этого мы были единственными людьми на борту, кто составлял карту во время каждого полета, не дожидаясь помощи ученых.

Шён:Что было самым опасным во время этих полетов? Что могло угрожать жизни?

Заутер:Вынужденная посадка на лед во время полетов внутрь континента. Тогда я говорил с капитаном Ричером об этом. Я спросил его, что произойдет, если мы совершим вынужденную посадку в шести часах лёта от побережья, или вообще где-то в районе Южного полюса? «Как вы сможете нам помочь с корабля в данной ситуации?» — «Мы сбросим вам на парашютах продовольствие на четыре недели», — ответил он. «А последующие недели мы должны провести на бобах?» — вновь спросил я его. Своими неудобными вопросами я оказывал на него давление. Он решил нас успокоить и дал «сладкую пилюлю»: «Мы будем прорываться к вам с моря, если вы совершите вынужденную посадку на континенте!» Хотя что бы случилось, если бы мы упали на горы или столкнулись с горным пиком? Мы бы там замерзли заживо. Корабельный врач Блудау рассказал нам, как надо проводить ампутацию конечностей. Эту тему он освещал нам настолько подробно, что нам так и представлялось, что в случае аварии мы будем лежать зажатые обломками, а нас ручной пилой будут распиливать на части. К слову сказать, пила находилась в нашем багаже.