Игорь Князький - Нерон

Светоний уточняет, что при этом Нерон еще и изорвал донесение, а также опрокинул пиршественный стол. Разбитые кубки Нерон ранее называл «гомерическими», так как резьба на них была из поэм Гомера. [313] Там же. 2.

Интересно, вспомнил ли он при этом, что обреченный им на смерть Arbiter Elegantiarum Петроний также перед уходом из жизни разбил драгоценный ковш, чтобы тот не достался виновнику его гибели Нерону? Но Петроний уходил в небытие с достоинством и мужеством, Нерон же бился в истерике.

Впрочем, Нерон еще не собирался умирать. Понимая, что ему уже не сохранить за собой власть, он делал отчаянные попытки спасти свою жизнь. Выход виделся ему в бегстве. Но куда он намеревался бежать? Судя по всему, в Египет. Провинция, где он так мечтал побывать, будучи могущественным императором, куда однажды уже собирался и если бы не напугавшее его происшествие в храме Весты, непременно отправился бы, казалась почему-то спасительным убежищем. Главное — в Египте Александрия, где процветает самая изысканная поэзия, где замечательно аплодируют артистам. Может быть, там он и «прокормится ремеслишком», как однажды в шутку Нерон говорил, узнав о предсказании, грозившем ему утратой власти? Бегство замышлялось всерьез.

Надежных вольноотпущенников Нерон отправил в Остию готовить корабли. Сам же вызвал к себе трибунов и центурионов преторианских когорт. И здесь он совершил последнюю свою роковую ошибку, после которой немедленная печальная развязка стала неизбежной. Преторианцы и ранее неоднократно видели Нерона не в лучшем виде. Но тогда это был пусть и ведущий себя странно, а порой и недостойно своего высокого звания, но полновластный император, никогда не забывающий о возможностях своей власти и готовый при первой необходимости ее употребить. Такого трудно любить, но повиноваться должно. А тут трибуны и центурионы увидели перед собой вконец растерянного и утратившего всякую веру в возможность сопротивления врагам человека. Уже не императора, но трусливого беглеца — вражеские легионы-то находились за сотни миль от Рима, в полном смысле слова, за горами и морями. А этот уже спраздновал труса, готов сломя голову бежать из собственной столицы, по сути, сложил с себя высшую власть, чего до него не делал ни один человек, принявший славные имена Цезаря и Августа… Возможен ли больший позор?

Мало того, он хочет, чтобы воины преторианских когорт стали соучастниками этого трусливого бегства! Преторианцы присягают на верность принцепсу, исполнять его волю их долг. Но повиноваться беглецу? Тому, кто уже не император, но гонимый врагами низвергнутый властитель. Никогда!

Помимо прочего, не могли преторианские трибуны и центурионы не задуматься и над тем, какова будет участь тех, кто все же решится сопровождать Нерона. Свергнутый принцепс — а Нерон, решившийся бежать из столицы, сам признал свое свержение свершившимся — обречен. Его будут преследовать, как зверя на охоте, и непременно уничтожат. А с ним погибнут и все сопровождающие. Потому-то самые деликатные воины просто отмалчивались, другие прямо отказались. Один же в издевку процитировал стих, прямо указывающий Нерону на его участь: «Так ли уж горестна смерть!»

Осознав, что преторианцы не являются более его опорой, Нерон «стал раздумывать, не пойти ли ему просителем к парфянам или к Гальбе, не выйти ли ему в черном платье к народу, чтобы с ростральной трибуны в горьких слезах молить прощения за все, что было, а если умолить не удастся, то выпросить себе хотя бы наместничество над Египтом. Готовую речь об том нашли потом в его ларце; удержал его, по-видимому, страх, что его растерзают раньше, чем он достигнет форума» . [314] Евтропий. Краткая история от основания Города. VI. 15. 1.

Готовился он и к возможному самоубийству. Еще накануне он попросил у Локусты яд, который она и вручила ему в золотом ларчике. Думал ли он, многократно прибегая к услугам знаменитой отравительницы, что последнюю порцию яда получит для себя!

Тем временем командиры преторианцев явились к префекту претория Нимфидию Сабину, в отсутствие то ли больного, то ли сказавшегося таким Тигеллина, единолично руководящему всеми когортами, и наверняка в красках расписали ему жалкое поведение Нерона, сообщив и о своем решительном отказе сопровождать его в бегстве. Нимфидий не стал колебаться. Служба Нерону закончена. Решив бежать, он сам освободил преторианцев от присяги.

Префект претория не стал мешать бегству Нерона, но счел необходимым известить сенат о том, что Рим лишился принцепса, поскольку Нерон сам решил свою участь. Сенат, совсем недавно раболепно выслушивающий зачитывавшуюся на его заседании речь Нерона против Виндекса, мгновенно очнулся и с удивительной быстротой и решимостью обрушил свой праведный гнев на беглого императора. Сенаторы, так дружно восклицавшие: «Да будет так, о август!» — когда в послании Нерона мятежникам сулились суровое наказание и достойная гибель, теперь без колебаний обрекли на смерть того, кого еще утром этого дня почитали как своего принцепса.