Кристофер Хибберт - Частная жизнь адмирала Нельсона

Букв.: воспитанница (фр.).

Такой случай действительно имел место — на «Дерзком». «Матроса» звали Джейн Таунсенд. Сорок лет спустя она заявила претензию на награждение медалью за заслуги. Королева Виктория сочла награду заслуженной и все же в ней отказала, дабы не создавать «опасного прецедента».

С точки зрения современной медицины он не прав. Скорее речь должна идти, считает доктор Баррас, о прогрессирующей пресбиопии (естественной дальнозоркости, развивающейся с возрастом), неспособности глаза сфокусироваться на близлежащих объектах. Именно это в сочетании с возобновляющими воспалениями птеригия могло вызвать у Нельсона страх слепоты, старое повреждение правого глаза вряд ли играло тут существенную роль. Баррас цитирует публикацию из «Таймс» от 4 октября 1804 года: «Широко распространено мнение, будто отважный лорд Нельсон потерял один глаз. А несколько дней назад в одной из газет появилась статья, где говорится, что в последнее время заметно ослабло зрение и в здоровом глазу, и выражается опасение, как бы он вообще не ослеп. Мы счастливы сообщить почитателям лорда Нельсона, лично с ним не знакомым, — у адмирала целы оба глаза… Да, верно, какое-то, весьма непродолжительное время, лорд Нельсон не видел одним глазом, но, к счастью, потом зрение восстановилось. На другом глазу у него выступило пятно, но, судя по последним сведениям из самого надежного источника, то есть по словам самого лорда Нельсона, со зрением у него серьезных проблем нет. Он утверждает, что «лучше всего видит тем глазом, который считается незрячим»». Еще один офтальмолог пришел к тем же выводам, что и Баррас. По его мнению, ухудшение зрения Нельсона вызвал двусторонний птеригий.

Размолвку с Трубриджем загладить так и не удалось. Во время болезни, не дававшей ему возможности писать, последний получил от Нельсона «чрезвычайно резкое письмо с обвинениями в неблагодарности. Трубридж пришел в отчаяние. «Я совершенно выбит из колеи, — пишет он, — места себе не нахожу, плачу, как ребенок. Мне легче отдать саму жизнь, чем получить обвинение в неблагодарности по отношению к офицеру и другу, бесконечно мною любимому. Умоляю, умоляю, избавьте меня от такого упрека, я его не заслужил! Нет на свете человека, которого бы я любил, уважал и ценил больше, чем Вашу светлость». Дружеский ответ Нельсона немного успокоил Трубриджа, но не изменил его общего настроения. Отныне его письма превратились в длинный перечень жалоб, упреков и нападок» (Л. Кеннеди, «Нельсоновское братство»). Огорченный отказом Трубриджа приехать в Мертон, Нельсон писал капитану Марри: «Спасибо, что не поленились проехать семь миль ради встречи со мною. Ведь, поверите ли, есть и такие, кого я считал близкими друзьями, с кем меня связывали почти тридцатилетние отношения, а для них такое путешествие оказалось непосильным». Так не добрался до Мертона и Джеймс Са-марец. Правда, они с Нельсоном никогда не были особенно близки.

Рассуждая о тактике Нельсона, адмирал Коллингвуд пишет мужу своей любимой тетки, доктору Александру Карлайлу: «Лорд Нельсон — человек несравненный… Он наделен способностью мгновенно оценивать возникающие возможности и оборачивать их себе на пользу. Стоит противнику совершить ошибку — и ему конец. Нельсон стремительно набрасывается на него, не оставляя тому ни единого шанса поправить положение».

Нельсон любил детей и действительно всегда был с ними добр. Поэт Сэмюэл Роджерс сказал как-то некоему путешественнику, американцу: «Однажды я видел, как единственной рукой он целый вечер крутил с детьми волчок».

К господствующим модам Нельсон всегда относился с презрением. Годом раньше, обращаясь к Дэвисону с просьбой заказать ему две-три пары обуви, он специально оговорил: только не новомодные, не с тупым носком.

Английский морской танец. — Примеч. пер.

«В день Трафальгарского сражения лорд Нельсон надел все свои награды, превратившись в отличную мишень для снайпера, — пишет полковник Дринкуотер Бетюн, плававший с Нельсоном в 1797 году на «Минерве». — Один из моих знакомых недавно рассказывал мне, как его семья, поселившаяся в окрестностях Парижа после заключения всеобщего мира 1915 года, наняла для каких-то работ по дому мастера-француза, находившегося при Трафальгаре на «Грозном» и утверждавшего, что приятельствовал с человеком, жившим тогда в Париже и убившим Нельсона. Тот рассказывал об этом так: мичман, его начальник, заметил на «Виктории» офицера с полным иконостасом наград и решил — должно быть, это главный у англичан. Убедив себя в этом, он сунул в карман четыре патрона, взял винтовку и поднялся наверх, бросив на прощание товарищам: «Si je ne le tue pas de ces trois, je me brGle le cervelle avec la quatridme» («Если не достану его с трех раз, четвертую пулю — себе в лоб»). Если верить его рассказу, история о том, как какой-то офицер с «Виктории» застрелил человека, убившего Нельсона, не соответствует действительности».