Владимир Сядро - Монархи-долгожители

Однако парламент не успокоился на достигнутом. К новому наступлению на королевский двор парламентариев подстрекали советники Брюссель и Бланмениль. Королева приказала заключить их под арест и этим «подняла на ноги» весь Париж. За одну ночь город оброс баррикадами. На сторону парламента перешли члены магистратуры верховных судов и придворная знать, а также практически все принцы во главе с Гастоном Орлеанским. Еще одним зачинщиком смуты стал де Гонди, племянник архиепископа Парижа, которого потом назвали «одним из главных виновников» того, что Франция была залита кровью в жестокой гражданской войне.

Больше всего фрондеров злило отношение к этим событиям малолетнего короля. Он вовсе не собирался принимать их сторону, а полностью поддерживал действия своей матери и крестного, послушно следуя всем их указаниям. Да и могло ли быть иначе? Ведь Людовику в то время было только десять лет. Кроме того, нельзя не признать, что именно кардинал больше всего повлиял на становление его личности. Несомненным результатом воспитания Мазарини стали не только политические взгляды наследника французского престола, но и его художественные вкусы. К примеру, благодаря кардиналу он «заразился» любовью к итальянской культуре. Отсюда «выросло» не только его увлечение гитарой, но и преклонение перед итальянскими художниками, архитекторами, актерами. Одним из свидетельств тому впоследствии станет его приглашение в Париж легендарного архитектора Бернини и виртуоза того времени, гитариста Франческо Корбетта. Правда, не все, чему Мазарини желал научить своего воспитанника, было тому по душе. Так, стремясь приучить Людовика к экономии, кардинал ограничивал его карманные расходы до безобразия. Как писал в «Мемуарах» камердинер короля Лапорт, бывали случаи, когда Мазарини изымал у него уже выданные деньги. А Александр Дюма, ссылаясь на того же Лапорта, описывал и другие примеры скаредности кардинала: король вынужден был спать на одних и тех же простынях до той поры, пока они не приходили в негодность, ему часто отказывали в карете, а сорочки меняли так же редко, как и постельное белье. Однако с годами Людовик будет все больше ценить Мазарини и детская нелюбовь к нему сменится дружеской привязанностью.

Во время драматических событий Фронды юный Людовик впервые столкнулся с предательством близких родственников, в частности двоюродных братьев и представителей знати. В результате мятежных действий под руководством Гастона Орлеанского, принцев Конти и Конде, герцога Бофора королевская семья вместе с несколькими министрами и придворными вынуждена была в ночь с 5-го на 6 января 1649 года бежать из Парижа в Сен-Жермен-о-Лэ. Но тамошний дворец был плохо подготовлен к пребыванию венценосных особ. Через некоторое время они вынуждены были вернуться в Париж, где Анна Австрийская отдала приказ об аресте главных вождей Фронды. 19 января 1650 года принцев Конде и Конти, а также герцога де Лонгвиля заключили в Венсенский замок. К королеве явился президент парламента с ходатайством об освобождении высокородных бунтовщиков. Присутствовавший при этом визите Людовик XIV был сильно возмущен увиденным и услышанным. После ухода президента парламента он сказал королеве: «Мама, если бы я не боялся прогневить вас, я бы трижды велел президенту умолкнуть и выйти».

Тем не менее принцы вскоре были освобождены по королевскому приказу. И способствовал этому Мазарини, находившийся тогда в изгнании. Предвидя новые беспорядки, он рассудил, что Конде может ему пригодиться для усмирении фрондеров. Однако парламент организовал новое наступление на королевский двор. В ночь с 9 на 10 февраля 1651 года король и регентша оказались фактически в заточении в собственном дворце и вынуждены были во второй раз тайно покинуть столицу. Вместе с матерью Людовик почти два месяца содержался под унизительным домашним арестом в Пале-Рояле. С тех пор он стал опасаться столицы и большую часть времени проводил в своих загородных резиденциях.

Эти трагические события, расколовшие страну и поставившие королевскую власть под угрозу, закалили характер юного короля. Он на своем опыте ощутил контраст между величием своего сана и реальной ограниченностью монаршей власти. Король-подросток увидел, как почтительно склонявшие перед ним головы парламентарии в то же время дерзко вырывали у его матери-регентши одну уступку за другой. Ему пришлось постранствовать по дорогам Франции, познав при этом страх и даже голод, – ведь Фронда, начавшаяся в Париже, быстро «расползлась» практически по всему королевству. В поездках по стране он воочию убедился в хрупкости ее экономики, отягощенной войной с Испанией, в административной анархии, в тяжелом положении граждан, задавленных поборами. Все это глубоко запало в память юного короля и впоследствии нашло отражение в его подходе к решению внутриполитических проблем Франции.