Наталья Горбачева - Иоанн Кронштадский

На второй же день по возвращении в Петербург я без труда получил работу. За аккуратное и по умеренным ценам ремесло меня быстро завалили работой, так что я в первый же месяц нанял себе подмастерьев, а через год опять имел собственную мастерскую. Через пару лет открыл собственный магазин, а недавно купил каменный дом.

Жена возвратилась ко мне и не раскаивалась в этом, детей мы определили в учебные заведения. Каждое воскресенье и праздник всей семьей ходим в церковь, каждый вечер посвящаем чтению Писания. Ни один бедняк у меня не получает отказа в помощи. Более всего я люблю жертвовать на свою приходскую церковь: позолотил ризы, покупал иконы, ремонтировал паникадила. Церковь дала мне все, пожалею ли я чего-нибудь для нее? И говорю всем: вижу, что каждая жертва на церковь, каждая помощь бедным возвращается сторицей — в виде хороших заказов, выгодных работ, мира и спокойствия в моем доме...»

Даже представить невозможно, что перед отцом Иоанном проходили тысячи погибающих от пьянства мужчин и женщин. Он постоянно выслушивал их исповеди о тех ужасных драмах жизни, которые произошли только из-за пьянства. Многих — у кого была хоть капля надежды на исправление — батюшка вернул к осмысленной жизни, но повсеместное пьянство считал бичом России. Все те обличительные слова, которыми отец Иоанн взывал к совести порочных, не потеряли своей актуальности и в наше время. Хотя, возможно, обличения звучали бы теперь куда резче и настойчивей. Тьмы кромешной как будто бы уже никто не замечает...

«Братия, — взывал кронштадтский пастырь сто лет назад, — пьянство — дьявольская сеть, дьявольская отрава, ибо пьянство губит души человеческие, а вместе с душами и тела. Что такое питейные дома? Западни дьявола. В домах ставят какую-нибудь посуду с мухоморною водой для изведения мух: мухи напьются ее, опьянеют, а потом издыхают. Подобны этому и питейные дома. Вино, не в меру принятое, человекоубийственная вещь, а человек жаден, это его природная немощь, унаследованная от прародителей. Винопродавцы, простите мне, — не человекоубийцы ли вы? Как так? Очень просто. Человек, особенно простой, необразованный, да и всяк, — слаб, грешен: его легко втравить во всякий порок. А содержатели питейных домов втравляют бедный народ в пьянство. Но горе тому человеку, говорит Спаситель, через которого соблазн приходит, потому что Сын Человеческий, Сын Божий пришел «взыскать и спасти погибающих». Горе строящим и умножающим питейные дома, в которых люди гибнут телесно и душевно, как мухи от мухоморной жидкости, а содержатели этих домов виновны в их погибели. Если содержатели питейных домов и те, кои попускают им строить их во множестве, хотят заслужить помилование на Страшном суде Господа: да очистят немедленно питейные дома от вина и пусть обратят их в жилые дома или для других настоящих надобностей: время перестать играть вином и губить тела и души бедного народа. А вы, люди Господни, немедленно перестаньте пьянствовать и разорять себя и свои семейства. Именем Господним умоляю вас: бросьте пьянство и особенно — по воскресным, праздничным дням. Дни Господни надо святить воздержанием, молитвой и добрыми делами, а не осквернять пьянством, буйством, сквернословием и другими непотребными делами. Не растлевайте же себя пьянством, помните, что ваши тела — нерукотворенные храмы Духа Святого и, «если кто разорит храм Божий, того покарает Бог, ибо храм Божий свят; а этот храм — вы». Стало быть, и здесь подвергнет болезням и при кончине самому смрадному тлению, а в будущем веке — вечному тлению в вечном огне. Аминь».

Отец Иоанн нес на себе ярмо жизни — и не ослабел, не затосковал, не покорился суете. Именно на это со всей России бежала посмотреть толпа народная, алчущая правды, плачущая о грехах. Она, видя немощи свои, хотела хоть чуточку духовно обогреться около того, чья жизнь была «во Христе», который для русского народа много лет был своего рода духовным костром, к нему устремлялись перезябшие в греховной суете люди.

Несколько сот человек были духовными чадами отца Иоанна, многие из которых стали впоследствии священниками или монахами, продолжая его молитвенную практику, но не в состоянии достигнуть того горения духа, каковое бывало у Учителя во время богослужения.

«Меня поразила тогда необычайная огненная вдохновенность отца Иоанна. Он служил, весь охваченный внутренним «огнем». Такого пламенного служения я не видел ни раньше, ни после. Он был действительно как Серафим (пламенный. — Н. Г.), предстоявший Богу. Сослужившие ему священники и наш вдохновенный отец ректор Антоний Храповицкий, впоследствии митрополит, в сравнении с ним казались вялыми, безжизненными, деревянными, какими кажутся лица при вспышке магния. Лицо отца Иоанна все время обливалось слезами».