Валентин Бадрак - Стратегии злых гениев

Отсутствие признания заслуг со стороны общества, как долго гниющая рана, перерастает в угрожающий окружающему миру абсцесс в самый неожиданный момент. Как, например, тусклая личность Лаврентия Берии, долгие годы являвшегося тенью Сталина, по смерти патрона едва не заняла его освободившееся место. Берия начал наступление тотчас, словно выйдя из засады с давно заготовленной обоймой для всех товарищей и соратников. Методично и целенаправленно он начал уничтожать созданные Сталиным принципы, неожиданно сводя к нулю роль партии и возвышая роль правительства. Серый кардинал Советского Союза умел возбуждать страх и начал реформы, суть которых сводилась, как до того у Сталина, к рождению новой великой личности. Насильник и извращенец, он со смертью диктатора жаждал возвышения и поклонения. Нет никакого сомнения, что, приди этот человек к власти, он, мечтающий увидеть мир на коленях, стал бы вторым Калигулой и легко затмил бы Сталина. Потому что последний добился неограниченной власти за годы непростой борьбы, а Берия – благодаря раболепию, лести и пресмыкательству, которые были ему ненавистны и все же вызывали неуемное желание признания своего величия. Но, не достигнув власти, кремлевский преступник, метко названный одним из исследователей Антисталиным, закончил, как Калигула, – скорым свержением и быстрой смертью. Показательный случай в истории, когда уставшие от террора, прозревшие люди прибегают к радикальным мерам, то есть, в принципе, лишь используют против подлецов их же оружие.

Отличительной чертой борющихся за признание «злых гениев» являлся радикальный негативизм их деятельности. В то время, когда творцы черпали силы внутри себя, а идеи рождали в ходе долгого мучительного синтеза, «злые гении» противопоставляли сложному созидательному процессу сокрушающий резонанс разрушения. Гримаса Калигулы на фоне кричащих смертников, брошенных львам или медведям; упоенный собой Нерон, с диким пафосом декламирующий стихи над горящим Римом; Чингисхан, едко усмехающийся новому разрушенному городу; Екатерина Медичи, похотливо взирающая из окна Лувра на расчленение живых гугенотов и волочащиеся за людьми внутренности; хохочущий Иван Грозный, восседающий на горе трупов, как на троне; неотесанный крестьянин Григорий Распутин, пьяно потрясающий своим половым членом перед лицами ошеломленной знати; Иосиф Джугашвили, бесстрастно и безэмоционально посылающий миллионы умирать в ГУЛАГе; Гитлер, призывающий уничтожить евреев и Советы; Саддам Хусейн, пытливо заглядывающий в глаза окружению и жаждущий новых жертв; целеустремленный Усама бен Ладен с горящими, как угли, глазами, призывающий убивать всех попадающихся под руку американцев. Все это – лики непризнанных гениев, жаждущих ценой разрушений восполнить свою внутреннюю пустоту. Это лики Дьявола, испытывающего человека.

Еще одним неуклонным стремлением разрушителей является попытка придать своей деятельности статус театрального представления. Театрализация должна, по их мнению, способствовать признанию, придавать личности колорит и незабываемые черты. Еще это желание проистекает из намерения походить на исторические фигуры, признанные гениальными. Но есть существенная разница в актерской игре Цезаря, Бисмарка или Наполеона, хотя в их поступках и устремлениях также содержалось много деструктивного (например, Наполеон вполне может стоять в одном ряду с Чингисханом и не дотягивает до Гитлера только отсутствием в политике осознанного геноцида). Если сравнивать этих властителей со знаменитыми «театралами смерти» Калигулой, Нероном или Иваном Грозным, можно заметить, что первые устраивали представление для того, чтобы люди запоминали их реальные черты, тогда как вторые – для подчеркивания недостающих, несуществующих качеств. И если Цезарь удивлял современников тем, что часто миловал врагов, не опускаясь до истребления плененных, то ограниченный Калигула поражал лишь постановками гонок возниц да масштабными сексуальными оргиями, где он был непременным участником. Кажется, образованный московский государь превзошел всех, устрашив мир немыслимыми представлениями людских страданий, публичными пытками и массовыми убийствами. Хотя преступлений у Калигулы наберется не меньше, именно интеллектуал Иван IV удивляет своим театрально холодным отношением к жизни и таким откровенным стремлением к смерти. Сталин и Саддам Хусейн наслаждались аплодисментами под страхом смерти, а Гитлер из любого своего перемещения создавал театральное действо, сопровождаемое звуками фанфар.