Валентин Бадрак - Стратегии злых гениев

В очень похожей ситуации оказался Сталин, когда в детстве прошел путь жестокого противостояния с отцом, у которого воспитание сына сводилось к избиению мальчика. Враждебность и желание мстить стали первыми устойчивыми чувствами глубоко уязвленного ребенка, продолжительное время находящегося в состоянии стресса. Для него характерным оказался и путь социального давления, когда на раннем этапе своей революционной деятельности из-за конфликтов он стал вытесняться окружением – лидерами пролетарских кругов Тифлиса – и был вынужден искать новые возможности, чтобы проявить себя в Батумской организации. Частично в этом кроется причина тайного предвзятого отношения к родной Грузии по достижении высшей власти в Советской империи.

Современный диктатор Саддам Хусейн, уверенно шедший по стопам Иосифа Джугашвили, также пережил вопиющую нищету детства, голод и безысходность, породившие в нем стремление все изменить. Жизнь не имела ценности в таких условиях существования, и когда родственник указал ему авантюрный и рискованный путь возвышения, Саддам не задумывался над возможными фатальными результатами обладания властью. Видя смерть и разруху повсюду, неся на шее камень пожизненного нищенского существования, он выбрал путь агрессии и враждебности. Несколько по-иному воспринимал мир

Усама бен Ладен, ставший основоположником зла XXI века – исламского терроризма. Сын миллиардера, он не испытывал нищеты или притеснений, зато его давил непомерный груз духовного голода и необходимость искать достойную нишу для признания. Способ достижения светского успеха и избрание поля деятельности имели далеко не последнее значение в семейном клане, стимулируя поиск, поощряя авантюризм и риск в продвижении любой идеи. Бен Ладен в молодости прошел через стресс социального отвержения, выраженного отказом саудовской власти принять его в качестве специалиста в вопросах организации безопасности и обороны. Чтобы стать кем-то в глазах семьи и исламского общества, он пошел на создание новых правил борьбы, в которых сделал возможным уничтожение человека за счет иррационального толкования религиозных догм.

Рассказ о деструктивных побуждениях человеческой породы был бы неполон, если ограничиться анализом мужских мотиваций. Несмотря на то, что патриархальный уклад мира всегда открывал мужчинам больше возможностей и для самореализации, и для негативных проявлений своей природы, наряду с этим существуют колоритные примеры сугубо женских демонстраций темных сторон натуры. История предоставляет достаточно случаев, в которых женщины в борьбе за свое место, личное счастье, безопасность и определенность в жизни потомства проявляли самые ужасные качества своей натуры. Хотя нередко, и в этом можно согласиться с Ч. Ломброзо, забота о потомстве у женщин с доминирующими деструктивными побуждениями притуплена, но также бывает наоборот, в ряде случаев именно участие в обеспечении судьбы детей становится первичной причиной женской деструктивности. Несомненно также и то, что наиболее яркие женские проявления негативных качеств характера случаются тогда, когда женщина сознательно отступает от предлагаемой Природой миссии подруги и матери и вместо этого ищет для себя первых ролей в мужском мире, совершая мужские поступки, преобразовывая свою деятельность для выживания и лидерства в мире достижений.

Вполне можно предположить, что такие женщины, как Ливия Друзилла, Агриппина Младшая, Лукреция Борджиа, Екатерина Медичи, Софья Ковалевская, Марина Цветаева в большей или меньшей степени обладали деструктивными характеристиками личности, каждая в соответствии со своим временем, сообразно возможностям и ограничениям эпохи. Их объединяет неестественное материнство: имея детей и проявляя заботу об их судьбе, эти достаточно неординарные женщины в первую очередь заботились о себе, о своем собственном благополучии и только во вторую очередь о детях. Более того, многие из деструктивных женщин использовали потомство для продвижения своих, часто совершенно не женских идей. Конечно, в жизни каждой из них присутствует симбиоз различных и часто противоположных качеств, изменчивые желания и психические состояния сменяют друг друга с невероятной быстротой, накладывая позитивные стремления на удручающие поступки, выражая всплески очаровывающих эмоций через мрачные, порой крайне жесткие формы. На первый взгляд кажется, что женские роли не дают таких потрясающих примеров отклонений, как в портретах Калигулы, Нерона или Ивана Грозного, где деструктивное возведено в абсолют, а в человеческом облике главным становится звериное. Действительно, рядом с такими фигурами сложно поставить в один ряд даже такие крайние проявления женской деструктивности, какие можно наблюдать в портретах Агриппины Младшей, Лукреции Борджиа или Екатерины Медичи. Но злокачественное в мужской и женской природе вытекает из одного отравленного источника, и сила его проявления, пожалуй, зависит от возможностей играть ту или иную социальную роль на общественной сцене. Худшие качества каждого, как сорняки, всегда произрастают лучше и быстрее, нежели ростки культурных растений. Даже обретая неограниченную власть, женщины не могли считать ее абсолютной как раз в силу всегда присутствующего мужского фактора, потому и аномальные порывы чаще носили тайный и закамуфлированный, скрытый характер. Иррациональные женские поступки так же, как и мужские, родом из тревожного детства и сурового периода взросления. Наиболее ясно это прослеживается на судьбе Екатерины Медичи, прошедшей в детстве через заточение в монастыре и жуткие испытания во время осады Флоренции. Даже если сведения о сексуальном насилии над ней являются вымыслом, жестокости по отношению к ней до обретения полноты власти было предостаточно, чтобы превратить ангела в демона.