Николай Черкашин - Чрезвычайные происшествия на советском флоте

Ко всем прочим своим достоинствам «Щуки» могли уходить на глубину до 600 метров, двигаться под водой с максимальной скоростью 31 узел и обеспечивать экипаж в 96 человек без каких бы то ни было дозаправок в течение 80 суток.

Главной особенностью этого проекта в отличие от его ранних модификаций было то, что шумность «Щук» была значительно снижена за счёт так называемого «отключения фундаментов», то есть между шумящими агрегатами и корпусом лодки были поставлены специальные амортизаторы-вибропоглотители. Был уменьшен и гидродинамический шум путём устройства вертикальных шпигатов. В прочном корпусе было установлено новейшее размагничивающее устройство, которое резко снижало возможности обнаружения «Щук» поисковыми магнитометрами патрульных самолётов.

Командир вычислительной группы К-360 Евгений Симонов:

— На подводных лодках нашего проекта стоял новейший по тем временам гидроакустический комплекс «Скат», который позволял не только определять цели в обычном звуковом режиме, но и в инфразвуковом диапазоне частот. Это было почти фантастикой. Но принимать неслышимые человеческим ухом звуки позволяла длинная гибкая буксируемая антенна, которая выпускалась из бульбообразного контейнера, установленного над вертикальным стабилизатором кормового оперения. Именно он придавал силуэту лодки необычный вид.

«По своим возможностям комплекс „Скат“ втрое превосходил подобную аппаратуру предшествующего поколения и вплотную приближался к американским комплексам, — отмечает современный справочник по подводным лодкам, — (хотя по-прежнему уступал им по массогабаритным характеристикам). Максимальная дальность обнаружения целей при нормальных гидрологических условиях составляла 230 километров».

Контр-адмирал Григорий Бутаков:

— Обычно наши лодки ходили в тот район северным маршрутом, а я для большей скрытности пошёл южным маршрутом, как бы намереваясь пройти вдоль Курильской гряды, но потом резко повернул влево, то есть на восток. Довольно быстро и благополучно пересекли Северо-Тихоокеанскую котловину, разлом Мендосино и, оставив десять тысяч миль за кормой, вышли на шельф близ стыка территориальных вод Канады и США у пролива Хуан-де-Фука — прямо на «горячую сковородку». Помимо обычного, довольно напряжённого судоходства в районе этого пролива ещё шёл интенсивный лов рыбы.

Я запросил у командующего флотом разрешение всплывать на сеанс связи не раз в сутки, а раз в двое суток. Очень сложно было всплывать на перископную глубину. Могли попасть под таранный удар любого надводного судна или влезть в рыбацкие сети. Поэтому перед каждым подвсплытием я часа два проверял надводную обстановку — нет ли поблизости надводных судов. Но и это не давало особых гарантий. Там была очень плохая гидрология. К тому же рыбаки нередко ложились в дрейф, а обнаружить их без хода в пассивном режиме нашего «Ската» было невозможно.

С нами шёл ещё один атомоход, но он действовал в другом районе.

Мне повезло: в первый же день удалось залезть под днище огромного супертанкера, который шёл в Сиетл. И мы под ним миновали все ловушки хвалёной системы СОСУС.

Командир вычислительной группы старший лейтенант Евгений Симонов:

— Мой боевой пост находился в центральном посту, и я был в курсе всего, что происходило как на корабле, так и вокруг него над водой, поскольку БИУС, боевая информационная система, находилась в моём заведовании. Обстановка была очень напряжённая. Помимо всего прочего, у многих членов экипажа был свеж ещё шок, который мы пережили накануне нашего похода. Правда, это было на другой лодке — К-507.

Вышли по боевой тревоге в бухту Саранная. Срочное погружение. И тут заклинило рули. Сработала аварийная защита реактора.

Ситуация: неуправляемая лодка с рулями на погружение набирает глубину. Бутаков командует: «Всем турбинам реверс на высоких оборотах!» Но винт не вращается. Хода нет. Это страшно.

Боцман докладывал глубину в непрерывном режиме. Летим вниз на скорости.

Я — вахтенный офицер боевого информационного поста. Сижу в центральном посту, и мне хорошо видно, как лысина нашего механика сначала побелела, потом покраснела, потом посинела.

Мне показалось, что никто не знает что теперь делать. Мы проваливались в океанскую пучину. Взгляд упёрся в фотокарточку жены, прикреплённую к пульту. Мысленно прощаюсь с Ниной, с надеждой на нашу встречу…

Контр-адмирал Григорий Бутаков: