Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Так как подсудимому Гессу инкриминируют я преступления, перечисленные во всех четырех разделах Обвинительного заключения, необходимо сначала рассмотреть первый пункт обвинения.

Обвинение не могло предъявить ни одного доказательства, которое позволило бы сделать вывод о том, что партия и ее руководители, применяя незаконные средства, стали соучастниками в составлении общего плана, имевшего целью развязать агрессивную войну.

Когда Гитлер 30 января 1933 г. был назначен рейхсканцлером, для него и его правительства, в которое вошли и представители других партий, не могло быть и речи о том, чтобы, полностью игнорируя политические, а главное — экономические условия, заняться разработкой общего плана, имеющего целью агрессивную войну.

Германская империя добивалась уравнения вооружений путем собственного перевооружения. Это делалось не тайно, а совершенно открыто, путем объявления 16 марта 1935 г. закона о восстановлении всеобщей воинской повинности. Обвинение не смогло предъявить никаких доказательств в подтверждение обвинения в том, что этот закон был издан в связи и во исполнение общего плана, направленного на развязывание агрессивной войны...

В связи с этим нужно вкратце остановиться на одном документе, представленном обвинением в числе других так называемых ключевых документов, который должен служить доказательством существования совместного плана, упоминаемого в Обвинительном заключении. Документ, о котором я говорю, является протоколом совещания, происходившего в имперской канцелярии 5 ноября 1937 г. (США-25, ПС-386). Суду известно, что этот документ не является дословной передачей выступления Гитлера, а представляет собой запись полковника Госсбаха, датированную 10 ноября 1937 г. Я не стану подробно рассматривать содержание этого документа. Я сошлюсь в этом случае на те показания, которые давались здесь подсудимыми Герингом и Редером, а также на соображения, высказанные другими защитниками. Нужно еще только добавить, что Гитлер в обращении к главнокомандующим и тогдашнему министру иностранных дел имел в виду план последовательности проведения операций, который не находится ни в какой связи с позднейшими событиями. При таких обстоятельствах само существование определенного и твердо намеченного плана кажется весьма неправдоподобным, если учесть, что собою представлял Гитлер. Из содержания этого документа бесспорно вытекает лишь то, что 5 ноября 1937 г. Гитлер и сам имел в виду разрешение территориальных вопросов, возникших в связи с Версальским договором, мирным путем. Хотя бы по одной этой причине какой-либо совместный план, предусматривающий начало агрессивной войны, не мог существовать до этого дня... На основании общих результатов представления доказательств и, в частности, с учетом показаний свидетеля доктора Ламмерса и других свидетелей, а также целого ряда документов, предъявленных представителями обвинения, можно с уверенностью сделать вывод, что не позднее чем с 5 ноября 1937 г. все вопросы, затрагивающие проблемы войны и мира, не обсуждались больше ни правительством как государственным органом, ни каким-либо другим широким кругом постоянных сотрудников, а решались исключительно самим Гитлером...

Ни один из документов, предъявленных обвинением, не содержит никаких данных о существовании сотрудничества между имперским правительством, имперским руководством партии и имперским военным министерством, а позже ОКБ или главнокомандующими частями вооруженных сил и их начальниками штабов. Напротив, если из всех представленных доказательств можно сделать какой-либо вывод, то этот вывод лишь о том, что вся власть была сосредоточена исключительно в руках Гитлера, что имперское правительство, имперское руководство партии и вооруженные силы получали приказы только от него и что именно Гитлер всячески препятствовал независимости этих инстанций. Этим объясняется то, почему вопросами политического или военного характера занимались только те служебные инстанции, которые непосредственно имели дело с выполнением поставленной задачи...

Можно с уверенностью сказать, что не позднее чем с 5 ноября 1937 г. положение Гитлера стало настолько исключительным, а единоличные решения им всех важнейших политических и военных вопросов стали столь несомненными, что уже по одной этой причине существование какого-либо совместного плана невозможно.

Подсудимый Гесс не принимал активного участия в совещании у фюрера в рейхсканцелярии 5 ноября 1937 г., несмотря на то, что он был заместителем фюрера, а по партийной линии — высшим политическим руководителем, как и во всех остальных совещаниях, которые обвинением рассматриваются как доказательства существования общего плана; он также мало участвовал и в принятии важных политических или военных решений. Это в равной мере относится и к предъявленному обвинением доказательству за номером США-26 (ПС-388). Я имею в виду секретный документ командования — «план Грюн» о Чехословакии. Не вдаваясь в подробности этого документа, нужно, однако, сказать, что речь здесь идет о специфическом плане генерального штаба, который задуман был вначале в качестве разработки варианта, а затем переработан в настоящий план кампании. Этот план военных действий не был проведен в жизнь. Разработка «плана Грюн» прекращается по приказу №1 фюрера и главнокомандующего вооруженными силами, в котором указывается на оккупацию территории, где проживали судетские немцы, отделенной от Чехословакии на основании Мюнхенского соглашения от 28 сентября 1938 г. При этих обстоятельствах излишне подробно останавливаться на письме начальника ОКБ на имя заместителя фюрера от 27 сентября 1938 г., которое также находится среди документов «плана Грюн» и говорит о мерах мобилизации, которые должны быть проведены без особого приказа.