Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Передача предложения министерства вооружения об использовании на верфях 12 тысяч человек из концентрационных лагерей в качестве рабочих является для обвинения доказательством того, что адмирал Дениц знал и одобрял арест невиновных, жестокое обращение с ними и их умерщвление в концентрационных лагерях.

Фактически он знал, конечно, что существуют концлагеря и что в лагерях, кроме уголовных преступников, содержатся политические заключенные... но это не может быть вменено ему в вину. Главнокомандующему военно-морскими силами, а также его сотрудникам, как и подавляющей части немецкого народа, не было известно о совершаемых в концентрационных лагерях истязаниях и убийствах...

В заключение обвинение установило связи также с еврейским вопросом с помощью одного высказывания, в котором Дениц говорил о «медленно действующем яде еврейства». Относительно этого я констатирую: план уничтожения еврейства не был известен Деницу, как не было известно и выполнение его. Ему было известно о переселении проживавших в Германии евреев в генерал-губернаторство...

Дениц никогда не отождествлял себя с партией и поэтому не может, конечно, привлекаться к ответственности за ее идеологические стремления или даже эксцессы...

Я ни в коем случае не хочу создать впечатление, что адмирал Дениц не был национал-социалистом. Напротив. Я как раз на его примере хочу показать неправильность тезиса, что каждый национал-социалист как таковой должен быть преступником. Этот Трибунал является единственной инстанцией, в которой авторитетные деятели главных союзных держав подробно и непосредственно занимаются немецким прошлым последних 12 лет. Он является единственной надеждой очень многих немцев для устранения роковой ошибки и, таким образом, открывает путь к политическому оздоровлению.

Сознание ответственности побудило Деница после вступления его на пост главы государства 1 мая 1945 г. прекратить военные действия на Западе, а на Востоке задержать еще на несколько дней капитуляцию.

Возвращаясь к исходному пункту обвинения, следует сказать, что Дениц ничего не сделал для того, чтобы начать войну, и сделал решающий шаг для того, чтобы ее окончить.

В начале своей речи я указал на те сомнения, которые Данный процесс над военными преступниками пробуждает в груди юриста. Они возникают у каждого, кто разделяет ответственность за такой процесс...

Да будет приговор этого Трибунала представлен суду истории!

[Стенограмма заседаний Международного военного трибунала от 16 и 17 июля 1946 г.]

Высокий Суд! В своей защитительной речи по делу подсудимого гросс-адмирала доктора Редера при изложении материала я хочу придерживаться той же последовательности, что и в своих книгах документов и при предъявлении доказательств. Я полагаю, что это облегчит рассмотрение дела в целом.

Редер, которому недавно исполнилось 70 лет, с 18 лет, то есть примерно в течение полувека и притом в период, богатый событиями, был солдатом и только солдатом душой и телом. Хотя он всегда знал только свой солдатский долг, обвинение на этом большом процессе против национал-социализма обвиняет его не только как солдата — командующего германским военно-морским флотом, но и как политического деятеля, как политического заговорщика и члена правительства, хотя все три функции а действительности ему свойственны не были. Поэтому передо мной стоит своеобразная задача: защищать Редера как политического деятеля, хотя, как я покажу, его жизненный принцип состоял в том, чтобы быть совершенно аполитичным офицером и руководить офицерским корпусом и военно-морским флотом, которые также должны были оставаться совершенно аполитичными.

Если я предпошлю эти соображения, то станет ясно, почему Редер, как показывает его допрос, отчужденно и удивленно встретил обвинения.

Само собой разумеется, я остановлюсь также и на военных преступлениях, за исключением тех, которые касаются ведения подводной войны, на которых уже остановился доктор Кранцбюллер также и по делу Редера. Обвинение о нарушении Версальского договора включается в заговор, поэтому я коснусь его.

Редер прямо признал, что нарушения договора имели место. Однако небольшой масштаб этих нарушений свидетельствует о том, что они не могли быть связаны с планами ведения агрессивных войн. Кроме того, я хотел бы добавить, что с юридической точки зрения нарушение договора не может рассматриваться как преступление. Согласно аргументации обвинения наказуемое действие имеется налицо только в том случае, если нарушение было сделано с преступными намерениями, то есть было направлено вопреки пакту Бриана-Келлога на ведение агрессивной войны.