Вера Панова - Жизнь Мухаммеда

На одном из привалов мелкая ссора у водопоя между ансаром и мухаджиром едва не переросла в кровавую стычку - на помощь ансару с оружием в руках устремились мединцы, на выручку мухаджира - переселенцы из Мекки. Мухаджиров было почти в четыре раза меньше, и все же ансары не осмелились пустить в ход оружие.

- Ничего! - успокаивал ансаров Абдаллах ибн Убайя, когда вмешательство пророка заставило возбужденные толпы разойтись. - Мы еще сквитаемся! В Медине мы узнаем, кто сильнее, и, клянусь Аллахом, сильные изгонят слабых!

- Докуда вы будете терпеть? - спрашивал лидер "лицемеров". - Вы позволили мухаджирам захватить свою страну, вы наделили их землей и имуществом, а теперь они командуют вами! Отберем же у них наши земли, и они уйдут из Медины!

Все это ибн Убайя говорил в кругу своих приверженцев, недовольных Мухаммедом, но его мятежные речи тотчас достигли ушей пророка - донес двенадцатилетний подросток, вместе со взрослыми принимавший участие в походе.

- Прикажи Аббаду ибн Бишру немедленно убить Абдаллаха! - посоветовал решительный Омар.

- И люди будут говорить, что пророк убивает своих соратников? - ответил Мухаммед. Что будут "говорить люди", его не так уж и волновало, но он знал, что даже самые преданные исламу ансары продолжают любить Абдаллаха ибн Убайю. И действительно, приближенные к пророку ансары встали на защиту Абдаллаха: мальчик мог и напутать, не разобравшись, о чем беседуют взрослые, убеждали они Мухаммеда, может быть, ничего подобного Абдаллах и не говорил...

Распоряжение убить Абдаллаха ибн Убайю отдано не было. Вместо этого лагерь мусульман, расположившийся на ночлег после утомительного дневного перехода, был поднят по тревоге - пророк приказывал немедленно выступать, и мусульмане не осмелились ослушаться. О такой дисциплинированности язычники, пожалуй, не могли и мечтать.

Всю ночь и начало следующего дня безостановочно шли мусульмане по приказу пророка и только в полдень, измученные и обессиленные, остановились на привал. Но отдых их был коротким - через несколько часов пророк их вновь поднял и повел форсированным маршем в Медину.

Когда войско вернулось домой, все были настолько измотаны, что не могли думать ни о чем, кроме отдыха;

Мухаммед мог несколько дней не опасаться козней "лицемеров" - каковы бы ни были намерения Абдаллаха ибн Убайи, поднять измученных ансаров против пророка он был не в силах.

Время и усталость притушили обиды ансаров, и Мухаммед быстро убедился, что большинство их по-прежнему верны ему. Говорят, что к пророку явился старший сын ибн Убайи с предложением убить своего отца, если Мухаммед этого хочет.

- О пророк и посланник Бога! - воскликнул этот верный мусульманин. Если кто-нибудь по твоему приказу убьет моего отца, долг кровной мести падет на меня, и я этот долг выполню. Если же я сам убью отца, мстить будет некому.

- Видишь? - сказал пророк Омару. - Если бы я тогда убил ибн Убайю, все были бы против меня. Прикажи я сейчас убить его - большая часть мединцев одобрит мой поступок.

И Мухаммед простил своего врага. Но только после того, как гордый лидер "лицемеров" пришел к нему оправдываться, он-де ничего похожего не говорил, клялся ибн Убайя, юный доносчик, в сердце которого Аллах вселил столь похвальную преданность исламу и пророку, немного напутал - не возбуждал он ансаров против пророка, а успокаивал. Именно с этой целью и напоминал он ансарам, что ведь сильные смогут легко изгнать слабых: "сильные" - это верные сторонники пророка, "слабые" - его противники, немногочисленные смутьяны и враги Аллаха.

Бывший глава хазраджитов смирился, он понял, что его судьба всецело в руках пророка, он перестал быть опасным для дела, которому Мухаммед посвятил свою жизнь, - дела ислама. И Мухаммед, готовый безжалостно уничтожить сотни и тысячи врагов, препятствующих распространению истинной веры, милостиво пощадил своего личного врага.

Постоянное общение с Богом вырыло между Мухаммедом и прочими смертными глубокую пропасть, пророк и Абдаллах ибн Убайя были несоизмеримы. Люди превратились для пророка в камни, из которых он возводил во славу Аллаха здание ислама. А камню нелепо мстить, камень не может глубоко уязвить самолюбие, даже если этот камень непрочный, кривой, готовый зашататься и обрушить на строителя часть стены или все здание. Камни недостаточно прочные вынимают из фундамента и помещают на верхнюю часть стены, камни неправильной формы обтесывают и раскалывают и лишь совсем негодные камни отбрасывают