Евгений Яровой - По следам древних кладов. Мистика и реальность

Сегодня часть золота Трои хранится в ГМИИ им. А. С. Пушкина (фото автора)

Эти золотые клады, безусловно, со сложной судьбой и, вероятно, негативной энергетикой. Как показывает практика, они портят отношения не только между людьми, но и между странами. Может быть, поэтому споры за право обладать ими продолжаются до сих пор? Останутся ли они в России, покажет время. Мне почему-то кажется, что останутся — ведь появились они у нас неслучайно. Давайте восстановим логическую цепь событий.

Капитал, без которого невозможно было открытие Трои, Г. Шлиман сколотил в России, в том числе и на крови русских солдат в годы Крымской войны. Здесь же он оставил свою первую жену и троих детей, с которыми поддерживал связь (его старший сын Сергей умер в блокадном Ленинграде). Странные «знаки» судьбы получила не только Россия, но и такие музеи, как Эрмитаж и ГМИИ имени А.С. Пушкина. В первый он хотел передать свои коллекции из раскопок в Трое. С основателем же второго, профессором И.В. Цветаевым, был знаком лично, а позже в этом музее работал А. Живаго — востоковед, родственник жены Г. Шлимана.

Незадолго до смерти, в 1898 году, в одном из писем он писал: «Я пожелал бы, чтоб троянские мои древности поступили в Эрмитаж, потому что капитал свой я приобрел в России и надеюсь, что древности мои могут быть причиной возвращения моего в Россию…» При жизни сделать это ему не удалось. Однако судьба распорядилась так, что часть его находок все же оказалась в нашей стране. Будем считать, что желание этого незаурядного человека сбылось и троянское золото, украшающее сегодня русские музеи, является той данью уважения, которое Г. Шлиман всегда испытывал к России.

Сегодня имя Бориса Мозолевского — археолога, первооткрывателя знаменитой золотой пекторали, и поэта-лирика — широко известно на Украине. Иногда его даже называют «украинским Шлиманом». И не случайно. За свою относительно короткую, как и у Г. Шлимана, научную деятельность он нашел больше половины курганного золота, открытого на Украине на протяжении XX века. Сегодня в «незалежной» как грибы плодятся рестораны, бары, гостиницы, различные конкурсы и напитки под гордым названием «Пектораль». Но о мистической истории ее открытия мало кто знает даже на Украине, не говоря уже о России.

И вновь возникает прежний вопрос: почему столько золота открыл именно этот человек? Ведь исследование скифских древностей в евразийских степях вели и ведут сотни археологов, а везет единицам. Случайность? После тридцати лет работы в экспедициях убежден — закономерность! И вся жизнь Б. Мозолевского подтверждает этот вывод.

Единственный раз я увидел Бориса Мозолевского ранней осенью 1971 года. В Москве проходила Всесоюзная конференция по итогам ежегодных полевых исследований. Ее открытие состоялось в конференц-зале в только что построенном корпусе гуманитарных факультетов МГУ на Ленинских горах. Я учился на втором курсе истфака МГУ, летом прошел археологическую практику на знаменитом поселении у села Гнездово под Смоленском и собирался специализироваться по археологии. Естественно, что такое событие нельзя было пропустить.

Открытие конференции запомнилось двумя пленарными докладами. Академик Б.А. Рыбаков, читавший нам лекции на первом курсе, сделал сообщение со скучным названием о невзрачной находке из Новгорода — простой деревянной «палке», которая оказалась архитектурным эталоном.

Из его выступления я узнал, что с помощью подобного нехитрого приспособления русские строители создавали уникальные шедевры архитектуры в Новгородской земле. Когда же были продемонстрированы чертежи с разрезами сохранившихся храмов, и в их пропорции идеально вписался указанный эталон, я понял глубину анализа и неординарность мышления академика. Гораздо позже я узнал и другое: по свидетельству его коллег и учеников, Б.А. Рыбакову фатально не везло при раскопках. За свою полевую деятельность он не нашел ничего экстраординарного, хотя, будучи директором Института археологии СССР, имел все возможности для широких исследований.