Евгений Яровой - По следам древних кладов. Мистика и реальность

Судя по рассказам крестьян, так выглядел мифический погреб у села Городищи Калужской губернии

Раздосадованные коварством подельника и не доверяя его объяснениям, поп Симеон и Федотов решили хоть что-то с него содрать. В итоге не придумали ничего лучше, как состряпать и подать донос на Орешкина, надеясь, что в Москве из него выбьют показания, а им выйдет за то награда. Они до последнего верили в существование клада, но просчитались: Орешкин был таким же проходимцем, как и они, а его красочные рассказы оказались мифом. В результате в застенок поволокли всех вместе.

В остроге выяснилось, что никакой разрыв-травы поп Симеон не находил, а разыграл с Федотовым хитроумную комбинацию. Они хотели обмануть суеверного крестьянина, узнать местонахождение погреба, а затем взорвать решетку порохом. Планов делиться сокровищами у них не было. Пока поп с Орешкиным глушили водку в кабаке, Федотов готовился к «испытаниям»: подсыпал в замок порох, вставил в отверстие для ключа трут и поджег его. Сила взрыва была невелика, замок остался цел, но едва держался. Во время же «испытаний», когда поп отвлек внимание Орешникова, Федотов с силой бросил замок на пол, отчего тот и развалился. Впоследствии поп Симеон признался, что вместо волшебной разрыв-травы использовал… банальную крапиву.

Вся эта возня и взаимное жульничество вокруг мифического клада открылись со всей неприглядностью во время следствия в Москве. Взятых по этому делу священнослужителей, в том числе и Симеона, передали в распоряжение духовных властей. Болтунов били кнутом, после чего отправили по домам, а Федотова и Орешникова мучили «с пристрастием»: первого за мошенничество с замком, а второго за то, что ложно клялся, целуя икону. Впрочем, с ними поступили по тем временам гуманно: всего лишь выдрали у позорного столба кнутом, а затем отправили к помещикам, которым они принадлежали. Впоследствии они все валили на бесов, которые «помутили» им рассудок.

Поразительно, но калужская история почти в точности повторяет «михайловское дело». В обоих случаях наблюдается коллективное помутнение рассудка из-за возможности заполучить сокровища. Здесь уместно привести поверье, записанное в XIX веке в глухой тверской деревеньке: «Клады бесы охраняют. Те, кто сокровища шел брать, были обречены. Бесы благоволили к тем, кто бескорыстен и готов добром с другими поделиться. Испытание сокровищами не всяк выдерживал. Только человек их блеск увидит, как глаза слепнут, и разум мутится, тут и следовала расплата». Два данных случая словно подтверждают эту старинную истину.

XIX век — время романтиков и авантюристов, блестящих молодых генералов и успешных предпринимателей, выдающихся отечественных ученых и первых фанатиков- революционеров. Одновременно он стал и веком грабителей исторического наследия. Случилось это по двум причинам. В конце XVIII века в состав Российской империи вошли Крым и Северное Причерноморье — уникальные территории, где имелись античные памятники и сохранилось огромное количество древних курганов.

Древние курганы стали основным объектом поисков грабителей. Гравюра XIX в.

Модный в Европе интерес к классическим древностям привел к началу первых научных раскопок, появлению на юге России научных обществ и археологических музеев. В свою очередь, открытие курганного и античного золота вызвало невиданный доселе кладоискательский бум, который тяжелым колесом прокатился по всей стране.

В одной из запорожских летописей есть характерный эпизод: кошевой собирает кош и видит, что нет Миколы и Ивана.

— Аде ж воны?

— А, копають могилу, золото шукають.

В 30—40-е годы XIX века этим же занимались и многие курские помещики, жители прежней Северской Украины. При этом тратили на свое «увлечение» значительные средства. Многие из них имели так называемые «кладовые записи» — старинные рукописи, в которых указывалось местонахождение кладов. Их хранили как святыню, передавая по наследству и надеясь с их помощью обнаружить сокровища.