Ольга Дмитриева - Елизавета Тюдор

Среди них были и настоящие герои, убежденные сторонники протестантского дела, но 90-е годы не были благоприятны для их предприятий. Зимой 1595/96 года легендарные адмиралы Хоукинс и Дрейк отправились в очередной налет на побережье Карибского моря, из которого им не суждено было вернуться. За прошедшие годы испанцы многому научились: их береговая линия и форты оказались хорошо укреплены, а «серебряные» флоты ходили теперь с сильными военными конвоями. Англичанам не удалось захватить, как они планировали, Пуэрто-Рико, не досталось им и другой добычи. К осени оба адмирала подхватили лихорадку. Первым умер Хоукинс. Дрейк промучился в своей каюте до января. 28 января он потребовал принести свои боевые доспехи, облачился в них и умер как настоящий воин. Его тело, завернутое в Георгиевский флаг, моряки опустили в волны у Пуэрто-Белло. Ушел еще один из великих елизаветинцев, творивших вместе с королевой ее эпоху.

Их смерть требовала отмщения, а сердца молодых героев жаждали славы, которой были овеяны их предшественники. Эссекс, разумеется, не был исключением. Он стал душой плана нового налета на Кадис, который должен был стать возмездием испанцам, а также принести добычу и славу. Его поддержали адмирал Ховард, последний из героических елизаветинских стариков, и Уолтер Рэли. На время два фаворита оставили распри ради общего дела; как ни странно, только война могла сблизить их. Елизавета не одобряла этой затеи. Она, как всегда, думала о расходах и не собиралась давать ни пенни. Кроме того, ей не хотелось ворошить угли в костре и снова раздувать конфликт. Фавориты в один голос убеждали ее, суля большую добычу и подъем международного престижа. Неохотно она согласилась и оторвала от себя пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Эссекс, забыв об усталости, снаряжал экспедицию; казенных денег не хватало, и он вложил свои: «Я не тронул ни пенни из денег Ее Величества и потратил огромное количество своих. Я плачу жалованье пяти тысячам солдат, поддерживаю всех нуждающихся офицеров и капитанов. Сам я делаю гораздо больше, чем положено и оплачивается по должности, мои друзья, мои слуги, все, кто последовал за мной, забыли об отдыхе… И все же я не услышал ни единого слова поддержки или благодарности».

В июне 1596 года эскадра с большим десантом, которым командовал Эссекс, двинулась к берегам Испании, направляемая Ховардом и Рэли. Кадис оказался и на этот раз легкой, но незначительной добычей, которой хватило лишь на выплату жалованья солдатам и матросам. Пробыв несколько дней губернатором покоренного города, Эссекс очаровал своей обходительностью местных дам и население в целом. Один испанец писал о нем: «Рассказы и мнения о графе здесь таковы, что все без исключения говорят о нем только хорошее». Пожалуй, единственным приобретением для Англии в результате этого рейда стала ценнейшая коллекция испанских книг, которую Эссекс за неимением другой добычи увез из Кадиса (ныне они хранятся в Бодлеянской библиотеке в Оксфорде). Как и следовало ожидать, разочарованные итогами экспедиции, ее предводители перессорились и, не сумев договориться о дальнейших действиях, решили вернуться домой. Если бы они задержались в Кадисе еще ненадолго, огромная добыча сама приплыла бы им в руки: испанский флот с серебряными слитками вошел в порт сразу после их ухода. Тем не менее возвращение героев было триумфальным — они вновь воспламенили национальные чувства. Лавры в основном достались молодому и прекрасному Эссексу, так как ни Ховард, ни Рэли не были популярны в народе. Графа же Лондон встречал как античного триумфатора, величая его «английским Сципионом», «мечом Англии», посвящая ему баллады. «Прекрасный лорд, даже в воинственном гневе прекрасный», — пели придворные дамы под аккомпанемент лютен популярную песенку. На гребне славы он произвел в рыцари тридцать семь человек.

Елизавета, между тем, выходила из себя. Полученная добыча не покрывала ее расходов, и она не видела повода торжествовать, а тем более так щедро раздавать полунищим юнцам рыцарские звания, которыми она всегда дорожила. Графа вместо радостных приветствий ждал ушат холодной воды. Более того, она запретила печатать отчет о победе под Кадисом, хотя пропагандистский памфлет был уже готов.

Обиженный Эссекс не понимал истинных причин столь холодного приема. Их объяснил ему Фрэнсис Бэкон, его рассудительный и дальновидный секретарь. Он предложил фавориту встать на точку зрения королевы и взглянуть на себя ее глазами: «Неуправляемая натура, человек, который пользуется ее расположением и осознает это, с состоянием, не соответствующим его величию, популярный, имеющий в своем подчинении множество военных… Я спрашиваю, может ли возникнуть более опасная картина в воображении любого монарха, а тем более женщины, ее величества?» Рецепт, прописанный ему Бэконом, гласил: оставить на время военные амбиции и заняться государственными делами, усилив тем самым свое влияние на королеву.