Дмитрий ЛЯЛИН - Крестовый поход на Русь

Даже если мы решим, что история со шведскими послами придумана автором «Жития» для красного словца, а я склоняюсь к этой версии, поскольку не стоит преувеличивать средневековое рыцарское благородство, то вопрос остается. Почему шведы не предприняли попыток идти непосредственно на Новгород? Похоже, что ни Новгород, ни Ладога не были целями их похода. Каковы же были их настоящие цели мы, к сожалению, не знаем. Возможно, это была экспедиция против местных язычников; возможно, шведы выбирали место для постройки новой крепости: наконец, может быть, они просто укрылись в устье Невы от бури или высадились для починки кораблей и пополнения запасов пресной воды.

И, наконец, последний пункт нашего списка аргументов – присутствие в шведском войске епископов. Это может быть хорошим подтверждением религиозного характера похода и его масштабности. Поскольку в то время во всей Швеции было лишь семь епископов, [28] Д. Г. Линд в работе «Невская битва и ее значение» перечисляет их имена: Ярлер из Упсалы, Лаурентиус из Линчепинга, Лаурентиус из Скара, Николаус из Стренгнеса, Магнус из Вестероса, Грегориус из Вехье, Томас из Або. участие в походе двух или более из них придавал бы походу экстраординарный характер. Заметим, что в Новгородской Первой Летописи упоминается один епископ, который якобы был убит в бою. Однако нам известно, что все шведские епископы пережили 1240-й год. Скорее всего, смерть епископа, да и вообще участие епископов в походе, надо приписать фантазии автора летописи. Вполне возможно, что в шведском войске был священник, и, возможно даже, он мог быть убит в сражении, а уже летописец, пущей важности ради, произвел его в епископы. Впрочем, может быть, очевидец сражения, рассказом которого мог пользоваться летописец, плохо разбирался в католической иерархии, или же просто приврал.

А теперь, как и обещал, я перехожу к захвату Изборска и Пскова.

Но прежде, нам, все же, необходимо вспомнить ту ситуацию, которая сложилась в Новгородских и Псковских землях к 1240 году. Известно, что оба этих города отличались своим государственным устройством от остальных русских княжеств. Князь не был там единоличным правителем. Основные вопросы решало вече и избранный им посадник, а князь был чем-то вроде приглашенного со стороны военного вождя, основной функцией которого была защита границ от соседей и, возможно, сбор дани с подвластных племен… Поскольку князь прибывал в город со своею дружиной, то такая практика избавляла горожан от необходимости держать постоянное войско, существовало лишь ополчение, созываемое на случай военных действий. К тому же город получал союзника в лице того княжества, откуда был родом приглашенный князь.

Однако, далеко не всегда призванный князь склонен был проводить ту политику, которую от него ожидали горожане. Часто князья по собственному почину затевали распри с соседями, или пытались расширить свои полномочия и получить большую власть, чем та, которую им готов был предоставить город. Между князьями и городским самоуправлением постоянно шла глухая борьба за власть, которая периодически оканчивалась изгнанием того или иного неугодного князя. Похожая ситуация сложилась и во Пскове, который, хоть и испытывал сильное влияние своего более могущественного соседа, Новгорода, оставался независимым городом и не упускал случая это продемонстрировать.

Но и сами горожане не были едины. В Новгороде сложились две основные группировки бояр, ожесточенно боровшихся друг с другом. Одну из них можно условно назвать «прозападной». Ее члены, в основном, вели торговлю с европейскими странами и, естественно, ориентировались на более тесные и дружественные отношения с западными христианами. Соответственно, придя к власти, эта партия предпочитала приглашать князей из западных и южных русских земель, таких как черниговские Ольговичи или смоленские Ростиславичи, имевших опыт общения с Западом, а часто и родственные связи с западными владетелями. Вторая партия ориентировалась на Восток, на Владимиро-Суздальскую Русь и тамошних князей. Такие же партии существовали и во Пскове, однако «прозападные» настроения здесь были более сильными. С 1208 по 1221 (по крайней мере) годы в Пскове правили представители семьи Ростиславичей, имевших родственные связи с ливонцами и рижским епископом. Псков неоднократно заключал сепаратные мирные договора с Ригой и Орденом (в 1210, 1217 и, возможно, в 1221). В 1228 году, когда суздальский князь Ярослав Всеволодович, отец Александра Невского, предпринял поход на Ригу, псковичи не поддержали его. Более того, Псков обратился за военной помощью к Риге (к немцам, чуди, латгалам и ливам, как говорит летопись). [29] Новгородская первая летопись, с. 65–66; Янин В. Л. «Болотовский» договор о взаимоотношениях Новгорода и Пскова в XII–XIV вв. Отечественная история, 1992, N 6, стр. 10, 11. В конце концов и Новгород присоединился к Пскову. Тогда князь Ярослав вынужден был отказаться от задуманного похода и распустить полки. В свою очередь Псков распустил по домам пришедших к нему на помощь немцев, чудь и проч. В 1236 году, как уже говорилось, Псков поддержал Орден в борьбе против литовцев – «Того же лЂта [6745/1236] придоша в силЂ велицЂ НЂмци изъ замория в Ригу, и ту совокупившееся вси, и рижане и вся Чюдьская земля, и пльсковичи от себе послаша помощь мужь 200, идоша на безбожную Литву; и тако, грЂхъ ради наших, безбожными погаными побЂжени быша, придоша кождо десятыи въ домы своя». [30] Новгородская первая летопись, с. 74 [285].