Недавно было открыто письмо архиепископа Серафима, которое, в целом подтверждая свидетельство М. Н. Ярославского, позволяет внести в него некоторые уточнения. Из этого письма следует, что предложение Тучкова об учреждении Синода или Совета епископов действительно имело место. Как видно, святитель Серафим в связи с этим предложением претерпел внутреннее борение. Письмо от 7/20 марта 1927 года «дорогому о. Архимандриту» (Неофиту (Осипову), по нашему предположению) было написано в момент, когда решение архиепископом Серафимом было окончательно принято. «Я давно прозревал, — писал он, — что Совет Епископов — это гибель для Церкви и моя гибель. Я поставил точку. — Когда я дойду до точки, тогда уже никакие адские силы не могут поколебать меня. Ибо эта точка внушена промыслительной Десницей Божией, поддержана страданием и кровью наших страдальцев и верным решением Вашим и многих, подвижников слова и дела. Слава Богу».
Далее архиепископ Серафим описывал свою беседу с Тучковым. «Разговоров больших не было. Я сказал, что без совещания старейших иерархов не может быть авторитетным и наш Синод. «Кого Вы называете старейшими иерархами?» — «Всех местоблюстителей, всех заместителей — итого 9, а именно: Митрополита Арсения, Никандра и др.».
Можно заметить, что митрополит Кирилл здесь прямо не назван, но, как известно, в списке кандидатов в местоблюстители он был первым. Очевидно, он здесь также имелся в виду, и Тучков это понял. Реакция была незамедлительной. «Что было! — писал далее святитель Серафим. — Это был выстрел из большой пушки. «Как смотрит Митрополит Агафангел?» — «Он такого же мнения». И ещё пуще и больше. «У нас есть дела (неразборчиво) части». Я только махнул рукой на его угрозы всё пропечатать, я мог ему сказать, что всё пустое — дутое. И снова понижение тона — хотел, видимо, запугать. Но запугивать-то нечем. «Подумайте». «Отправьте в комнату», — обращается к чиновнику.
Думал я до 4 часов дня, вернее, читал Св. Евангелие. Понятное настроение. Решение принято. В 4 часа вызывают. «Ну что, передумали?» — «Что же мне передумывать, я сказал, больше говорить нечего». «Иван Васильевич, — обращается к чиновнику, — знаете ли, что нам предлагает архиепископ Серафим? Собрать чёрную сотню. Это открытая контрреволюция. Нет, нужно, видно, послать его в Соловки. А сейчас приготовьте бумагу в приём арестованных». Как они мне показались жалкими людьми».
Иван Васильевич, к которому обращался Тучков, — это его заместитель и будущий преемник в должности начальника VI отделения СО ОПТУ И. В. Полянский. Как видно, угроза отправить архиепископа Серафима в Соловецкий лагерь, о которой писал его келейник, действительно имела место. В тот раз она, однако, осталась нереализованной. Пробыв день в камере, архиепископ Серафим снова был вызван к Тучкову. Далее в письме шло описание продолжения разговора. «Ну, что же, передумали?» — «Нет». — «Ну, мы не злопамятны — мы освобождаем Вас и даём местожительство в Угличе, можете служить, где угодно, но управлять — ни-ни. Ни назначать, ни перемещать, ни увольнять, ни награждать». — «А как же запросы с мест, по делам текущим. Жизни не остановите — она потребует своего». — «Ну, можете отписываться. Что же Вам нужно? Ведь Вы не оставили после себя заместителей. Так и действуйте — бумаг о новом порядке управления отнюдь не рассылать. Можете писать на места, что «т. к. я, мол, лишён управления, то управляйте на местах». А если что вздумаете написать — то с верным человеком пошлите ко мне, а я посмотрю и передам Вам своё мнение. А быть может, Вы ещё увидитесь с Митрополитом Агафангелом и передумаете, и надумаете открыть совет. А пока — до свидания. Мы купим Вам билет, проводим до вокзала, а там — уезжайте в Углич и сидите спокойно». Разговор кончен. Разве ещё только добавить, что во всех разговорах я упирал на то, что я занят решением только текущих дел, я человек маленький и исполняю то, что мне поручено. «А кто же у Вас большой человек?». — «Митрополит Пётр». Снова пушка выпалила. Я больше молчу и больше слушаю. Снова в камере и, скажу Вам, что было жаль расставаться с ней — такой покой — завещание написано, дело совершено. Можно было бы своим страданием ещё более закрепить его, на всё воля Божия. Жду вечера. Но, вот, 10 часов, и часовой подаёт знак снимать сапоги и ложиться спать. Значит, думаю, Тучков надул. Ну, что же! Так, видно, нужно. Ложусь спать и спокойно засыпаю. Только что задремал, как слышу поворот ключа: «С вещами!». И я снова в приёмной. Со мной говорит уполномоченный Тучкова Иванов: «Владыка, Вы помните разговор с Тучковым?» — «Помню». — «Бели помните, то больше нечего Вам говорить, пожалуйте». Мы в автомобиль и скоро на вокзале, в комендатуре ГПУ, уполномоченный подал билет, проводил до вагона, подождал, пока тронется поезд, вежливый поклон, и я покатил до Ростова, откуда на лошадях благополучно добрался до Углича, где вчера служил вечерню при громадном стечении народа. Надолго ли? Думается, будут — это начало терзаний и мучений. А им, видимо, обезглавить Церковь рискованно».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу