По Фалькенштейну ( Falkenstein A. Die Inschriften Gudoas von Lagaš. Roma, 1966, c. 1–3).
См.: Лирическая поэзия древнего Востока. М., 1984, с. 156; Дьяконов И. М. Люди города Ура. М., 1990. Издавая переводы песен, относящихся к этому обряду, Т. Якобсен был настолько шокирован невозвышенностью их содержания, что приписал их сочинение некоей «пивной бабе» (tapstress), а одну из песен называет «Tavern Sketch» («Кабацкая сценка») и характеризует как «а bit of low lifе» («кусок низменной жизни»), Jacobsen Th . The Harps that once…. c. 84–90. Ср. оригиналы этих текстов: Chiera E. Sumerian Religious Texts. Upland, 1924, № 23, 31; ср.: Kramer S. N. (addendum). — Zeitschrift für Assyriologie. LII (1957), c. 84.
См.: Kramer S. N. Le mariage sacre. P., 1983; ср. особенно приложение Ж. Боттеро к этой книге. Ср. также переводы в книге: Jacobsen Th. The Harps that once…
Нинмах — шумерская богиня-«прародительница», «творец». Нинхурсанг — «Владычица лесной горы» — прозвище ее же, связанное с мифом о борьбе ее сына (или сына Нинлили) Нинурты со злыми силами («горой» Кур). В результате войны с чудовищем меняются очертания космоса и возникают окаймляющие Шумер с востока лесистые горы (hursang), которые Нинурта дарит матери. Нинмах равна также Нинту.
Согласно другой индийской традиции, царь Самварана повстречал во время охоты, на горной вершине, небесную деву Тапати, дочь Солнца, в прямом смысле ослепительпую по красоте. Добившись через посредство своего жреца согласия Сурьи на брак. Самварана удалился с молодой женой на гору и там двенадцать лет предавался любовным утехам. Этот брак можно назвать сакральным потому, что он влияет на плодородие страны, хотя и обратным образом: двенадцать лет Индра не проливает дождя в царстве Самвараны и подданные мрут от голода. Дождь проливается только по возвращении Самвараны вместе с Тапати в столицу. — Повествование это не относится собственно к мифологии (действующие лица не принадлежат к principia volentes), но оно может быть отголоском древнего мифа; однако здесь представление о действенности сакрального брака царя для всей природы переосмыслено под воздействием специфически индийских экологических условий.
В трактовке Т. Якобсена (The Harps that once…, с. 53 и сл.) Нгештинана только навещает брата в Преисподней, чему нет никаких других мифологических параллелей; он упустил из виду обнаруженный С. Н. Крамером отрывок, где Инана прямо распоряжается: разделить пребывание в Преисподней между Думузи и Нгештинаной (по половине года), см.: Kramer S. N. Sumerian Sacred Marriage, PAPS 107, 6. Philadelphia. 1963. c. 515.
Ср. также русский перевод (В. К. Афанасьевой): Поэзия и проза древнего Востока (Библиотека всемирной литературы. I). М., 1973, с. 155. В вавилонской (поздней) мифологии Нгештинана преображается в Белет-цери («Владычицу [безжизненной] степи», т. е. «страны мертвых») и в «деву-писца Преисподней», регистрирующую поступление мертвых. О ее возвращении на землю для возрождения растительности зимой речи больше нет — кажется, для этого достаточно возвращения Иштар из Преисподней, обмененной на Думузи. Все это, разумеется, вторично и иллюстрирует лишь то, как много в любой письменно зафиксированной мифологии позднейших наслоений, не выводимых прямо и непосредственно из ассоциативно-метонимического осмысления мира архаическим человеком. Заметим, что в Месопотамии I тысячелетия до н. э., несмотря на все синкретические процессы предшествовавшего тысячелетия, различалось не менее пяти разных Иштар (Иштар урукская, дочь Ану; Иштар урская, дочь Сина; Иштар ашшурская; Иштар ниневийская — хурритская Шавушка; Иштар арбельская — и эти пять только самые известные). Понятно, что мифы, связанные с этими богинями, тоже разнились.
См. об этом священном браке выше, примеч. 126; также: Дьяконов И. М. Люди города Ура (последняя глава).
Ариадна принимает облик жены афинского архонта-басилевса, потому что «Перво-Ариадна» была женой «перво-басилевса» Тесея и оставлена им, чтобы быть взятой богом Дионисом.
Пропп В. Я. Русские аграрные праздники. Л., 1963, с. 105 и сл. Ср. растерзание героя, типологически одинаковое как в шумерском мифе о Думузи (см. с. 167), так и в русском аграрном празднике ( Пропп В. Я. Русские аграрные праздники, с. 68 и сл.). В мифе о Дионисе (Вакхе) девы-менады, его спутницы, растерзывают животное-«замену». В классическое время менады сохранились только в мифе (трагедия Еврипида «Вакханки»), но, без сомнения, он воспроизводит и древний обряд.
Читать дальше