Фриц Шахермайр - Александр Македонский

К двум часам пополудни Александр закончил подготовку к битве. Он еще раз объехал свои войска и затем подал знак к атаке. Вся армия, за исключением слабого берегового отряда, должна была форсировать реку, а решающий удар оставался за правым флангом. Царь во главе всадников, пшаспистов и примыкающей к ним фаланги с такой силой врезался справа в ряды врага, что противостоящие ему кардаки были сразу опрокинуты и обращены в бегство [119] Arr. II, 10, 4. . Что же тем временем происходило в других местах? Корпус греческих наемников сражался с ожесточением, подогреваемым национальной враждой к македонянам, как это было некогда в битве при Херонее. Греки успешно отражали все атаки македонян. Когда атакующий фланг Александра прорвался глубоко в расположение карда-ков, произошло самое худшее из того, что могло произойти: фронт македонян был прорван, и в прорыв устремились опытные в боях греческие наемники. Не менее серьезно сложилась обстановка и на береговом фланге. Фессалийцы не могли противостоять более сильным персидским всадникам. Они были отброшены и, понеся потери, обратились в бегство. Их спасли быстрые кони. На этот раз тяжелые доспехи оказали плохую услугу персидским всадникам. То, что усиливало их боевую мощь, мешало теперь преследовать бегущего врага. Это дало возможность разбитым отрядам фессалийцев собраться и снова вступить в битву. Если бы Набарзану удалось отделаться от фессалийцев и одновременно атаковать со стороны берега македонскую фалангу с фланга и тыла, то левая часть македонской пехоты была бы раздавлена с двух сторон персидскими всадниками и греческими наемниками. Однако драгоценные минуты были упущены. Набарзан замешкался, и Александру удалось сделать то, что упустили персы.

Царь, отбросив кардаков, ворвался в расположение персов и начал атаковать их с флангов и тыла. При этом он старался найти самого Дария [120] Diod. XVII, 33, 5 и сл.; Curt. III, 11, 7; Chares, frg. 6. , который по традиции должен был находиться в центре, и вскоре ему это удалось. Правда, Дария охраняла конная гвардия телохранителей, но других всадников около него не было. Когда Александр с его всадниками оказались в тылу сражающихся пехотинцев, им навстречу бросились телохранители, но последние были настолько малочисленны, что их сразу же смяли. Дарий оказался в гуще битвы, и тут произошло нечто невообразимое: рыцарь спасовал перед рыцарем. Вместо того чтобы возглавить армию, руководить сражающимися греческими пехотинцами и столь успешно действующим!! береговыми отрядами, Дарий, охваченный паническим страхом, обратился в бегство. Его поступок можно назвать трусливым. Но ведь и такой превосходный воин, как Гектор, пал жертвой охватившей его во время битвы с Ахиллом паники. Дарий оставил победителю свой лагерь, свое войско и даже свою колесницу. Александр не стал его преследовать, а повернул к берегу, чтобы захватить Набарзана. Тот тоже бросился в бегство. Сопротивление персов было сломлено. Вероятно, прошло не многим более двух часов с начала сражения, так как Александр еще довольно долго, до самых сумерек, преследовал врага.

Одни лишь греческие наемники не сдавались. Отважно сражаясь, их отряды пробились в горы. Большинство воинов беспрепятственно добрались до Триполиса, сели там на корабли и отправились на Кипр. Оттуда одни вернулись на родину, а другие переправились в Египет. Только небольшой отряд последовал за Дарием через Евфрат. Потери же остальной армии персов были огромны. Все, кто спасся, бежали на восток, малоазиатские контингенты вернулись на родину, в Анатолию. Македоняне, по-видимому, тоже понесли большие потери среди как фалангистов, так и фессалийской кавалерии. Даже Александр получил в этом бою легкое ранение. Македоняне захватили богатую добычу: не только лагерь персов, но и семью Великого царя, его мать, жену и детей.

Усталый и запыленный, возвращался Александр после преследования врага. Победитель провел ночь в шатре персидского царя, среди изысканной восточной роскоши. «Вот что значит быть царем!» — сказал Александр, бросив вокруг красноречивый взгляд [121] Plut. Al., XX, 13. . Ему сообщили о том, что в лагере находятся женщины из царской семьи, которые оплакивали Дария, считая его убитым. Александр сразу же послал своего приближенного успокоить их. Он и впредь щадил их царское достоинство. Теперь уже все, не только Каллисфен, восхваляли благородство Александра, его такт и рыцарские манеры. Но, может быть, это была не милость победителя, а проявление нового космополитического мировосприятия, в котором не было побежденных?