Фриц Шахермайр - Александр Македонский

По сути дела в лагере Александра сошлись два различных стиля: старомакедонский стиль Филиппа с его грубостью и пьянством и более культурный — Александра, образцом для которого служили греческие симпозиумы с их утонченными развлечениями. Следуя первому стилю, грекам приходилось приспосабливаться к сельской старомакедонской грубости, от македонян стиль, введенный Александром, требовал некоторого образования и умения вести себя в обществе. Эти расхождения были не новы. Они возникли еще во времена Архелая. Поэтому в первые годы похода, когда не преобладали еще политические интересы, споры не порождали серьезных разногласий. К тому же большая часть знатной македонской молодежи, как и сам царь, были страстными филэллинами, благодаря чему среди придворных царило известное равновесие.

Поскольку придворный лагерь вместе с армией участвовал в походе, то очевидно, что в нем преобладали и играли главную роль военачальники. Особое значение имело, конечно, окружение Пармениона — его сыновья, родственники и друзья. Но среди придворных была также знать из горных областей: из рода Орестидов во главе с Пердиккой, Леонна-том и Кратером, сыновья Андромена из Тимфайи, элихмиоты, к которым принадлежали Гарпал и Кен; из рода Линкестидов в походе участвовал лишь один избежавший казни Александр. Ближе всех к царю были Гефестион, товарищ его юности, неразлучный с ним, мягкий и податливый Птолемей, чувственный Гарпал, а из греческих друзей — Неарх и Эригий. Родственники доброй старой Ланики, Протей и Клнт, тоже были очень близки к Александру, подобно Демарату из Коринфа, которого царь любил как отца. Несмотря на преклонный возраст, Демарат не побоялся опасностей, связанных с войной и походом. И еще один близкий к Александру старик не захотел остаться в Греции: это был его домашний учитель Лиси-мах, добрый наставник, его «Феникс».

Вот все, что известно о придворном круге Александра, собравшемся весной 334 г. до н. э. в поход и с началом его превратившемся в придворный лагерь. Если армия была детищем Филиппа и Пармениона, то этот лагерь был созданием Александра.

Юный завоеватель сумел сосредоточить возле себя духовно богатых и своеобразных людей.

Когда Александр выступил в Азию, он хотел, чтобы греки воспринимали его как панэллинского гегемона и мстителя, а македоняне — как своего царя. Сам двадцатидвухлетний полководец видел себя в роли нового Ахилла. Александром двигали еще национальные импульсы: мщение, эллинское высокомерие, презрение к Азии и к варварам. По сути дела Александр в это время разделял те же чувства, которые с такой страстью выразил Аристотель, описывая казнь Гермия. Однако Александр руководствовался не только высокими чувствами. Он знал, что пользуется духовным оружием в военных и политических интересах, пока это ему нужно, но отнюдь не собирался связывать с ним свою будущую деятельность. Подобные мысли и настроения владели царем только до тех пор, пока война шла под лозунгом мщения. Как только эти лозунги сослужили свою службу, Александр отказался от мщения, а также от эллинской гордости и македонского честолюбия и предался новой, противоположной идее — космополитическому уравниванию побежденных и победителей.

Увлечение молодого Александра идеей национализма не исключало у него в первое время планов мирового господства.

Но пока это были только мечты, ибо сейчас речь шла лишь о завоевании царства Ахеменидов. Возможно, уже тогда Александр расходился с Парменионом в вопросе о целях войны, который не был еще актуальным, и каждый из них мирно вынашивал свои планы в надежде, что впоследствии ему удастся убедить другого.

Как же обстояло дело с непосредственными стратегическими планами предстоящего похода? О них известно мало, но возникают следующие общие соображения. Поход Александра можно сравнить с хождением по узкой тропе над пропастью, когда следует смотреть только вперед, не оглядываться в страхе назад, не замечать пропасти. Только так можно достичь цели. Подобные чувства владели и Александром. Не имея достаточно кораблей, он должен был избегать морских сражений. В то же время нельзя было и медлить с решающей битвой, так как царь почти не имел денежных средств. Залог успеха лежал в умении македонского войска побеждать в сухопутных сражениях, в кратчайший срок преодолевать большие пространства и брать укрепленные города. Только таким путем можно было добывать необходимый провиант и деньги.