Эдвард Радзинский - Иосиф Сталин. Последняя загадка

Отправились в тюрьму по обвинению в сионистском заговоре большие начальники-евреи – Селивановский, Шварцман, Броверман, Эйтингон и Андрей Свердлов (Андрею, так усердно служившему, предстояло понять, что Бог все-таки есть!).

Все яснее прорисовывались контуры будущего гигантского процесса, придуманного моим великим другом. Пятьдесят третий грядущий год должен был затмить год тридцать седьмой. И все яснее становилась моя судьба. Как когда-то писал Кобе бедный Бухарин: «Тут без меня не обойтись!»

Но тогда… что же означало предсказание: «Пятьдесят третий год – Самсон, разрывающий оковы»? «Кудесник, ты лживый, безумный старик?..»

А пока я занялся работой. Три дня вместе с молодыми сотрудниками монтировал «устройство» на даче. В это время люди из Подразделения Х под руководством моих ребят из «шарашки» установили ретрансляторы по пути к Ближней даче.

После чего смонтировали «устройство» в особняке Берии, в квартирах Молотова, Хрущева, Маленкова, Микояна и Булганина (под видом замены к зиме батарей отопления). Установили его и в Кремле – в приемной кабинета Кобы.

Теперь Коба, не выходя из комнаты, мог слушать все, что происходило во всех комнатах дачи, в приемной в Кремле и, главное, – на квартирах ближайших соратников.

Никогда не забуду, как он включил «устройство» в первый день. Сначала слушал собственную дачу. Включал, играясь, как ребенок, все комнаты обслуги и «прикрепленных».

Включив кухню, услышал, как один из «прикрепленных» пристает к поварихе. Выключил, мрачно произнес:

– Гнать мерзавца надо.

Потом вновь включил, послушал, как Валечка берет у кастелянши белье – перестилать ему постель на ночь.

После чего сказал:

– Теперь ты сможешь вернуться домой, Фудзи. Жена, наверное, волнуется. Обо мне вот некому волноваться…

– О тебе волнуется весь мир, – заметил я угодливо.

– Эх, Фудзи, мир – это не жена. – И в который раз повторил знакомое: – Такой был маленький пистолетик. Зачем Павлик ей его подарил? А может, знал ее, затем и подарил? Но как же она могла так предать… – И, как обычно, перескочил на новую тему: – Думаю, мы отметим твое усердие еще одной правительственной наградой. Не забудем и тех, кто создал «устройство».

(Я и они получили Сталинскую премию первой степени. Излишне говорить, что они вернулись в «шарашку». Только больше ни с кем не могли видеться, даже с дамами из госбезопасности. Им надлежало отныне обслуживать «устройство», они были к нему прикреплены навсегда.)

Опять Коба включил «устройство». Услышал свою приемную в Кремле. Голос Поскребышева, разговаривавшего по телефону:

– Отдыхает он, Лаврентий Павлович.

Голос Берии:

– Я хотел ему показать челюсть Гитлера. Ее привезли. Вы сообщили?

Голос Поскребышева (с вечной насмешкой):

– А как же! Мы все сообщаем товарищу Сталину, Лаврентий Павлович.

– И какое решение принял товарищ Сталин? – спросил Берия.

Поскребышев:

– Товарищ Сталин промолчал.

– Я хотел бы соединиться с Иосифом Виссарионовичем…

– Нельзя, – с удовольствием сказал Поскребышев. – Пока там нет «движения».

Минут через двадцать в приемную опять позвонил Берия:

– Есть новости?

– Никак нет, товарищ Берия. Нет «движения». Как только начнется, тотчас вас соединим.

Поскребышев не успел закончить, как Коба вступил в разговор:

– Ну что там у тебя, Лаврентий?

Берия ответил после паузы – он явно опешил от такого внезапного включения спящего на даче Кобы.

– Все подготовили, Иосиф Виссарионович. Первое заключение судебно-медицинской экспертизы, акты о перезахоронениях… Было восемь перезахоронений. И мне доставили вещественные доказательства смерти Гитлера – кусок обивки дивана с его кровью… Две челюсти – его и Евы Браун. И заднюю стенку черепа Гитлера… Все это сейчас у меня. Что с этим делать, Иосиф Виссарионович?

– В Мавзолей мы не положим, это ясно… К тебе сейчас поедет товарищ Фудзи. Покажи ему все. – И повесил трубку. – А ведь был союзничек… Все играл, всех обманывал. Вот и доигрался, подлец… осталась одна челюсть. Симонов… – (это был любимый писатель Кобы), – смог бы написать стихи: Гитлер наконец-то вошел в Москву, которую мечтал завоевать, в виде собственной челюсти… – Засмеялся. – Хорошее могло бы быть стихотворение. Но нельзя…

Нельзя, потому что секретно. Эту историю с трупом Гитлера трудно будет понять вам, будущим историкам. Для этого надо знать характер Кобы. Уже 5 мая 1945 года солдаты из Третьей армии нашли обгоревшее тело. Была экспертиза, она подтвердила – останки принадлежат Гитлеру. Но с самого начала Коба решил скрывать их от союзников. Велел Жукову объявить прессе, что никакого трупа Гитлера мы не нашли и о его судьбе сказать ничего не можем. Но заодно отметить, что взлетная полоса на аэродроме Темпельхоф в Берлине не была разбомблена. Напротив, находилась в момент взятия города в отличном состоянии. Намекнуть – мол, Гитлер вполне мог улететь из Берлина.