Эдвард Радзинский - Иосиф Сталин. Последняя загадка

Коба начал бить по штабам – по верхушке партии. С каждым днем разворачивалось нечто невероятное, грозное.

Я был в кабинете Кобы, когда они вошли. Тяжело дышащий, вечно потный, со щеками, лежащими на плечах, – Маленков. И лощеный красавец – Абакумов.

Коба мрачно велел Маленкову:

– Докладывай. – И Абакумову: – А ты слушай.

Маленков доложил:

– Новая тюрьма на улице Матросская Тишина комиссией принята.

– Можно запускать людей, – усмехнулся Коба.

– Тюрьма рассчитана на сорок – пятьдесят человек, – добавил Маленков.

– Здесь только Политбюро поместится… Даже на ЦК мест не хватит, – отозвался Коба. И, как всегда, было непонятно, шутит он или…

– Камеры очень просторные, – сказал Маленков.

– Может, перепутали – выстроили санаторий?

– Но это было ваше указание, товарищ Сталин.

Коба снова усмехнулся.

– Хорошо, что просторные, все-таки сидеть будут люди ответственные. Ты, Абакумов, посмотри, проверь условия… может, тебе самому там сидеть. Комнаты для следователей должны быть в самой тюрьме. Со всеми удобствами, чтобы могли допрашивать круглосуточно и было где отдохнуть. Запомните: тюрьма не подчиняется ни товарищу Берии, ни товарищу Абакумову! Это не в обиду ни тебе, Абакумов, ни Лаврентию. Это партийная тюрьма для высших руководителей. И должна находиться в ведении Генерального секретаря партии и Комитета партийного контроля. Связь – правительственная, с моим кабинетом. Дошло, Абакумов?

– Так точно, товарищ Сталин.

– А мне кажется, не совсем дошло. И я все хочу спросить тебя: «Ловишь ли ты мышей?»

– Точно так, товарищ Сталин, стараюсь.

– Все ли в порядке с маленькой территорией России, именуемой Грузией? – Так он любил теперь называть нашу Родину.

– Нет, товарищ Сталин, – ответил понятливый Абакумов.

– И я тоже так думаю. Что же там не в порядке, товарищ Абакумов?

– То, что вы уже заметили, а мы, глупые, – нет, – молодцевато объявил Абакумов.

– А ты постарайся быть умным… и внимательно проверь засилье мингрелов в руководстве Грузии. Это наша давняя беда: мингрел товарищ Берия считает, что они – самая талантливая национальность в Грузии. Мижду нами говоря, по моим сведениям, среди них много националистов, мечтающих отделить родину товарища Сталина от СССР. Только ты не очень шуми, – продолжал Коба, – арестовывать надо тихо. Чтобы не обижать нашего Большого Мингрела. Он ведь тут ни при чем. И должен быть в хорошем настроении. Он нам бомбу делает.

И тогда я понял: пришел черед Мингрела… Ягода, Ежов, теперь Берия! И хитрец это почувствовал. Так вот почему он искал союза со мной!

В это время Коба стал особенно добр с Берией. Ибо Берии, как всем жертвам Кобы, предстояло хорошенько поработать до «ухода». Бухарин писал Конституцию, Радек – статьи против Троцкого, Тухачевский разрабатывал стратегию будущей войны и так далее. Коба всегда следил, чтобы сподвижники до конца раскрыли свои таланты… прежде чем исчезнуть!

Между тем прополка Власти шла вовсю! Разворачивалось новое великое истребление… Но зачем? Зачем?!

Кажется, в августе 1949 года случился первый массовый арест партийных вельмож.

В этот день Маленков принимал ленинградскую партийную делегацию. Я лично ареста не видел, но мне рассказал участник, полковник К-й.

«Мы должны были войти в кабинет, как только Маленков закончит читать обвинение. Была включена трансляция в приемную. Мы сидели в приемной, я и мои люди, все были в штатском. И вот мимо, не обращая на нас внимания, прошла в кабинет ленинградская делегация.

Они о чем-то весело разговаривали, хохотали. Возглавляли шествие секретарь ЦК Кузнецов и первый секретарь ленинградской партийной организации Попков. За ними шагала вся верхушка города – второй партийный секретарь Капустин, председатель горисполкома Лазутин и так далее… Замыкал шествие председатель Совета министров РСФСР Родионов.

Весельчаки вошли в кабинет и уселись. Маленков сказал: “Если кто хочет курить, пожалуйста. У меня в кабинете можно”.

Пока они закуривали, он нудно без выражения начал читать по бумажке: “Товарищ Сталин ознакомился с вашим предложением, товарищ Кузнецов, сделать Ленинград столицей РСФСР. Оно вызвало у него недоумение. (Тут, должно быть, они окаменели со своими сигаретами во рту.) У товарища Сталина возник вопрос: зачем это нужно и кому? Уж не собираетесь ли вы создать вторую столицу, чтобы отделиться от СССР, благо Финляндия совсем рядом? Или вы захотели противопоставить ленинградскую организацию остальной партии?”