Эдвард Радзинский - Иосиф Сталин. Последняя загадка

Парад прошел великолепно. Самолеты выделывали чудеса в воздухе, демонстрировали новую технику. Помню, по окончании парада Руденко и Жигарев прошли, как обычно, к Кобе. Он поблагодарил всех участников парада и спросил, где главный герой, командующий парадом Василий. Кобе конечно же доложили, что Васька нездоров и после парада уехал домой. Коба все понял: Васька «болел» теперь очень часто. Но сделал вид, что поверил, во всяком случае сказал сокрушенно:

– Жаль, парад нынче удался на славу.

После чего все члены Политбюро, руководители армии и ВВС отправились на Ближнюю.

В разгар застолья в Большую столовую пожаловал… Васька!

Видимо, узнал, что празднуют, и, как это бывает с пьяницами, потянулся к застолью.

Надо было видеть Василия, с трудом державшегося на ногах… и лицо Кобы!

– А вот и я, – весело и пьяно объявил Васька.

– Что это с тобой? – спросил Коба.

– Я отдыхаю, – испугался Васька.

– И часто так отдыхаешь?

Васька молчал.

Коба повторил, уже обращаясь к главкому Жигареву:

– И часто этот, с позволения сказать, генерал так отдыхает?

– Бывает, к сожалению, – глухо ответил Жигарев.

– Да пошел ты на хуй! Как ты смеешь, говно?! – в бешенстве заорал на него Васька.

Вспыхнули желтые глаза Кобы. Он стал страшен.

– Вон отсюда! – коротко приказал он.

Васька испуганно поплелся из зала.

На следующий день я снова был у Кобы на Ближней.

Он молча ходил по комнате. Потом сказал:

– Генерал снят со всех постов. Будет слушателем в Военной академии… там посмотрим.

У него не было выхода, мой друг Коба обязан быть справедливым товарищем Сталиным, одинаково строгим отцом всем военным. Хотя Ваську официально никто, по-моему, не наказывал. Он как бы ушел в Академию на время – поучиться, повысить квалификацию.

Конечно же, Коба понимал, почему так пьет Вася. Его слабый сын смертельно боялся того, что с ним неминуемо случится, когда не станет старого отца… Оттого старался забыться, заливал страх вином. Коба знал, что Васька прав: его старые соратники тотчас избавятся от его сына, слишком многое он о них знает.

Думаю, это было еще одной тайной причиной, почему Коба решил их всех убрать.

Коба в тот день долго молчал, но я чувствовал: он очень хочет что-то сказать. Наконец заговорил:

– Заметил, с какой радостью Мингрел и все они… – (Политбюро), – и эти надутые фанфароны… – (военные), – забравшие большую волю в войну, смотрели на его унижение? Даже не старались скрыть. Неискренние они люди… Всех надо менять. Все не годятся… – и, помолчав, добавил выразительно: – для великой задачи.

Что же касается Васьки, вскоре ему крупно повезло.

Начались Олимпийские игры. Мы впервые в них участвовали. И я, далекий от спорта, не знал, что на Олимпиаде происходило величайшее событие – любимый народом футбол! Игрался матч, победа в котором была для Кобы важнее всех медалей Олимпиады. Мы встречались на футбольном поле с главными нынешними врагами – Югославией. С «кликой Тито»!..

И вся страна, наверное, кроме нас с Кобой, сидела у радиоприемников.

Я был в его кабинете, когда туда вбежал Васька.

– Проиграли, сволочи! Проиграли, отец! – орал он. – Я предупреждал! Все потому, что сунули в сборную одних футболистов ЦДСА и не взяли моих игроков!..

Коба не дослушал. В бешенстве поднял трубку.

– Спорткомитет!

Поскребышев, конечно, ждал звонка. Ждали, должно быть, в параличе от ужаса и в Спорткомитете. Кобу тотчас соединили.

– Ну, что там… с поганым матчем?

Ему, видно, начали рассказывать, но, как часто с ним теперь бывало, от ярости он не мог дослушать.

– Говнюка тренера лишить звания заслуженного мастера спорта! Гнать его из тренеров! Ведущих игроков? Отнять звания! У всех! И вопрос к вам: может ли команда носить имя Центрального дома Советской Армии? Команда, футболисты, которой опозорили имя победоносной Советской Армии?! Команду ЦДСА расформировать! Такой команды у нас нет. Пишите постановление. Вами лично мы тоже займемся потом!

В глазах Васьки светилось торжество. Он понял: лучшие футболисты свободны. Он может сформировать небывалую команду!

Но времени на это у него уже не хватит. Наступали последние месяцы спортивного меценатства председателя Федерации конного спорта, члена Президиума Верховного Совета, генерал-лейтенанта Васьки Сталина…

И его тоже ждал пятьдесят третий год. «Самсон, разрывающий оковы».