Клара Маштакова - Легенды и были Кремля. Записки

В 1492 г. рядом со двором бояр Собакиных соорудили третью угловую башню — Собакину, ныне она называется Угловая Арсенальная.

В 1495 г. вдоль болотистых берегов реки Неглинной вырастают мощные башни: Троицкая, Средняя Арсенальная, Комендантская и Оружейная.

Итак, Кремль располагал девятнадцатью башнями, шесть из которых были проездными — с подъемными мостами, со стрельни-цами для защиты.

Кремль со всех сторон был окружен водой и представлял собой выдающееся сооружение, соответствующее всем требованиям средневековой оборонительной техники.

Ричард Ченслер, первый англичанин, побывавший в Москве во времена Ивана Грозного, писал: «…Москва очень велика. Я считаю, что город в целом больше, чем Лондон с предместьями. Есть в Москве прекрасный замок, высокие стены которого выстроены из кирпича».

Всего за четыре десятилетия был возведен новый архитектурный кремлевский ансамбль несказанной красоты.

Менялся облик Кремля, белокаменные крепостные стены постепенно облицевали красным крупногабаритным кирпичом.

Кремль становится очень красивым, красным, нарядным, но уже нельзя было сказать, что Москва — град белокаменный!..

Эти крепостные укрепления XV в. просуществовали без перестройки до начала XVII в.

В XVII в. видоизменяется прежде всего внешний вид башен, которые все увенчиваются декоративными шатровыми верхами. Архитектурно-художественное оформление верхов боевых башен-стрельниц придало особый эффект всему ансамблю Кремля. Яркий кирпичный шатер со шпилем или флюгером, сооруженным над тяжелым и глухим основанием башни, создает удивительный контрастный вид.

Каждая кремлевская башня по-своему прекрасна, неповторима, у каждой своя история…

В первые годы моей работы в Оружейной палате мы слушали историю древних соборов, дворцов, стен и башен из уст старейшего архитектора Кремля Н.Д. Виноградова.

Вместе с ученым мы забирались в подклет соборов, поднимались на крепостные стены, заглядывали в таинственный полумрак башен.

Николай Дмитриевич показывал нам сохранившиеся фрагменты кремлевских стен времен Дмитрия Донского. Стоя на Соборной площади и рассказывая о колокольне Ивана Великого, с которой мы только что спустились, он говорил: «Вот сейчас вы стоите на самой древней площади Москвы, на плитах которой сохранились незримые следы великих русских князей со времен Ивана III…» Слушая архитектора, мы невольно мысленно уносились в те давние времена, окутанные легендами, когда неспешно и ладно строился на века сегодняшний Кремль.

Говоря о неповторимой красоте того или иного шедевра древнерусского зодчества, Николай Дмитриевич непременно рассказывал историю каждого памятника. «Мало кто из москвичей знает теперь, — говорил архитектор, — что Константине-Еленинская башня была проездная, с подъемным мостом, что одно время она называлась «пыточной». В самой башне когда-то была камера, где пытали, «брали дознание». Внутри этой камеры на стенах были вделаны металлические крюки, на которые и подвешивали за ребро «разбойных» людей, поэтому башню называли еще и «разбойной». Затем несчастных узников бросали за кремлевскую стену, в глубокий ров с водой. Вот откуда пошло выражение «бросить в застенок»».

С Константино-Еленинской соседствует стройная Набатная башня, где когда-то висел набатный колокол, принадлежавший к «спасскому набату». А между Набатной и Спасской башнями совсем сказочной смотрится небольшая Царская башенка. Возведенная на кремлевской стене, с четырьмя столбами, кубышками, украшенная шатром, она чудо как хороша.

Если верить легенде, с этой башенки царь с семьей наблюдал за кипучей жизнью на Красной площади, где шел оживленный торг, шумели гулянья по праздникам, да и кулачные бои случались. На самом деле здесь висели набатные колокола, входившие также в «спасский набат». В случае пожара в набат звонили с трех башен!

Из далекого загадочного Средневековья пришли к нам эти древние башни кремлевские — «часовые» великого княжества Московского, ставшие вечными «дозорными» Кремля, символом могущества Святой Руси!

Отечественные и зарубежные современники Ивана IV писали, что царь был прекрасно образован, свободно читал по-гречески и на латыни, знал церковнославянский язык.

Читая переписку Ивана Грозного с князем Андреем Курбским, можно судить о глубоких познаниях государя в области философии, о глубоком безупречном знании священной истории, наконец, о его высоком литературном слоге.