Федор Раззаков - Индустрия предательства, или Кино, взорвавшее СССР

Теперь что касается самих всесоюзнопремьерных картин. Это вполне естественно, что среди них были разные по своим художественным качествам произведения. Однако Меньшов явно тенденциозен, когда пытается доказать, что сильные ленты там соседствуют с откровенно провальными. Уровень их если и отличался, то ненамного, хотя цифры проката вроде бы за Меньшова. Согласно им, «Особо важное задание» собрало 43 миллиона 300 тысяч зрителей, «Европейская история» — почти 30 миллионов, «Победа» — чуть больше 20 миллионов. Как видим, падение зрительского интереса налицо, но это не было связано с качеством картин. Просто к моменту выхода «Победы» (а это 1985 год) Всесоюзные премьеры уже утратили свою привлекательность для широкого зрителя. Поэтому их посещали менее охотно, чем другие фильмы. Например, в том же 1985 году в лидерах проката значились ленты «Груз без маркировки» (35 миллионов 900 тысяч зрителей) и «Не ходите, девки, замуж» (29 миллионов 400 тысяч), которые были значительно слабее «Победы», но привлекали зрителя тем, что один был боевиком, а другой комедией.

Кстати, история впоследствии докажет, что сам Меньшов отнюдь не застрахован от провалов. Он снимет комедию «Ширли-мырли», которая по своим художественным достоинствам вообще будет за гранью добра и зла. На ее фоне те же «Не ходите, девки, замуж» выглядят эталоном не только комедийного жанра, но и вообще человеческой этики и вкуса.

Но вернемся к речи Меньшова на съезде.

Судя по всему, ее обличительный пафос был скорее направлен не против плохого кинематографа, а против конкретных режиссеров, олицетворявших в советском кинематографе гражданственно-патриотическое направление. Ведь тот же Владимир Наумов в последние годы снял целых два фильма на эту тему — «Тегеран-43», «Берег» — и теперь работал над третьим — «Выбор» (кстати, опять по книге все того же Ю. Бондарева). Ту же тему разрабатывали Евгений Матвеев и Игорь Гостев. Причем последние делали это на протяжении многих лет, невзирая на растущее презрение к ним со стороны многочисленных коллег.

В итоге, если суммировать ту критику, которая прозвучала на съезде и адресовалась конкретным режиссерам или фильмам, то получается, что больше всего нападок было именно в сторону патриотов вроде Сергея Бондарчука, Евгения Матвеева, Николая Бурляева, Игоря Гостева и т. д. И фильмы в основном критиковались гражданско-патриотические («Лермонтов», «Победа», «Красные колокола») или антиимпериалистические («Европейская история»). И хотя на съезде также было сказано много правильных слов по поводу существующих в киноотрасли недостатков и путей преодоления их, однако не это станет главным итогом съезда. Главным будет та магистральная линия на антипатриотизм, которую киношный форум задаст не только для перестройки в масштабах киноотрасли, но и для всей страны. После съезда к власти в СК придут в основном антипатриоты-космополиты, которые заставят подняться за собой всех своих единомышленников во всех творческих союзах.

Кстати, эту тенденцию отметили даже за рубежом. Год спустя известный польский кинорежиссер Ежи Гофман так отозвался о событиях на V съезде:

«Революционная встреча кинематографистов, на которой они, вероятно, впервые говорили абсолютно бескомпромиссно, открыто и нелицеприятно, у нас в Польше вызвала огромный интерес, мы испытали искреннюю радость за наших друзей, советских коллег. Правда, я не могу не напомнить, что всякий революционный момент таит в себе вполне объяснимую опасность: людей захлестывает справедливое возмущение прошлым и настоящим; и жажда обновления, преобразований, случается, смывает, отбрасывает прочь не только приспособленцев, конъюнктурщиков, но и художников достойных, честных, профессиональных. Одних — за то, что они были чтимы прежним руководством, других — просто потому, что они привыкли держаться в стороне. И на их место — я сейчас анализирую опыт нашего недалекого прошлого — приходят люди беспринципные, для которых главное — выплыть, взлететь на этой высокой волне. Имитируя жгучий общественный темперамент, они легко завоевывают популярность, громко, резко и безапелляционно говорят, говорят, говорят. Но от слова до дела — огромная дистанция, а иногда и пропасть. И к перестройке кинематографа все эти смелые речи имеют, увы, весьма косвенное отношение, они не делают кино…»

Последующие события полностью подтвердят правоту слов Ежи Гофмана. Кстати, во многом именно поэтому этот классик европейского кинематографа почти не будет приглашаться в СССР в отличие от других своих земляков, которые, будучи ярыми антисоветчиками, станут частыми гостями либерал-перестройщиков (вроде Анджея Вайды, Даниэля Ольбрыхского и др.).