Алексей Марков - Что значит быть студентом - Работы 1995-2002 годов

Выше уже говорилось, что автор записки — начальник «Управления». О чем может идти речь? Вероятно, о Санкт-Петербургском губернском жандармском управлении (начальник его к 1890-м гг. — генерал-майор Виктор Иванович Оноприенко) либо Врачебно-по-лицейском управлении Министерства внутренних дел: таков характер сообщаемых сведений, собранных только в столице и предполагающих работу значительной агентуры. Что касается того, что полиция собирала информацию о гомосексуальной жизни Петербурга, то это сомнений не вызывает. В пособии «Судебная гинекология» В. Мержеевский пишет об истории шантажа двумя молодыми людьми датского подданного Ф., проживавшего в Санкт-Петербурге, о котором в полиции имелись сведения как о гомосексуалисте [483] Мержеевский В. Судебная гинекология. Руководство для врачей и юристов. СПб.: Б. Г. Ямпольский, 1878. С. 252–255. . Но, судя по тексту документа, автор не сведущ в «медицинском» аспекте проблемы, как русской публике уже были известны сочинения врачей и судебных медиков, российских и иностранных — В. Мержеевского, В. М. Тарновского, Р. фон Краффт-Эбинга, Й. Л. Каспера и другие, — весьма различающиеся в трактовках, но тем не менее постепенно конструирующие «гомосексуализм» как самостоятельную патологию, а «гомосексуалиста» — как тип личности, что отражало изменения в медицинских воззрениях второй половины прошлого века [484] Подробнее об этом см.: Engelslein L. The Keys to Happiness: Sex and the Search for Modernity // Fin-de-Siècle Russia Ithaca; London: Cornell University Press, 1992. P. 130–144. . Все это никак не отразилось на языке нашего чиновника, что позволяет усомниться в причастности одной из упомянутых институций — Врачебно-полицейского управления — к составлению бумаги. Автор записки имел достаточный чин, чтобы быть осведомленным о намерениях «ведомств Военного и Народного просвещения». Что касается адресата записки, то факт получения копии Островским указывает на интерес к такого рода информации высоких чинов в ранге министра, члена Государственного совета.

Вероятно, составитель документа либо стремился воспользоваться поступившим запросом в личных «политических» целях, либо учитывал интересы «Его превосходительства», либо и то и другое. Так, в качестве покровителей двух «голубых» упоминаются лица, самостоятельно в списке не фигурирующие, — начальник [Главного] Тюремного Комитета М. Н. Галкин-Врас[с]кий (55-летний служащий комитета Величко поддерживает с ним «хорошие отношения») и директор Императорских театров И. А. Всеволожский (1835–1909) (оказал протекцию по трудоустройству в его собственную дирекцию Бабину — «небогатому», но имеющему знакомства в «высшем кругу») [485] О Всеволожском см.: Ротиков К. Указ. соч. С. 461–462. . Неудивительно, учитывая занимаемую им должность, что И. А. Всеволожский — персонаж дневников и переписки влиятельных лиц, близко связанных с одной из персоналий биографического добавления к записке — фаворитом Александра III князем Владимиром Петровичем Мещерским. Так, в РГИА хранится переписка Всеволожского и государственного контролера Тертия Ивановича Филиппова [486] РГИА. Ф. 652. Оп. 1. Д. 597. Три письма за 1885–1893 годы: из них два с просьбами о резервации мест в театре и одно — с настоятельным заступничеством за начинающего певца Шахламьянца (Л. 3–4 об.). . Последний именно на рубеже 1880–1890-х годов был тесно связан с Мещерским их общей интригой против обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева по внешнеполитическому вопросу о верховенстве Константинопольского Вселенского патриарха над болгарской церковью [487] Письма Победоносцева к Александру III с приложением писем к вел. кн. Сергею Александровичу и Николаю II. Т. II. М.: Новая Москва, 1926. С. 190–191; Ламздорф В. Н. Дневник. 1894–1896. М.: Международные отношения, 1991. С. 333–334; Витте С. Ю. Воспоминания. Т. I: 1849–1894. Детство. Царствования Александра II и Александра III. М.: Изд-во соц.-эконом. лит., 1960. С. 307. . Т. И. Филиппов, которого многие рассматривали в качестве достойного конкурента Победоносцева на должность обер-прокурора, считался признанным знатоком церковных вопросов [488] О Филиппове см.: Мещерский В. П. Мои воспоминания. Ч. III (1881–1894 гг.). СПб.: Ф. Кройс, 1912. С. 340–345; Витте С. Ю. Воспоминания… С. 307–309. . Разумеется, еще до открытого конфликта их отношения были натянутыми. Будучи вице-президентом Палестинского общества, опекавшего русских паломников в Святой земле, Филиппов, при посредничестве председателя общества великого князя Сергея Александровича, имел возможность предпринимать и некоторые практические шаги в церковных делах. Отметим, между прочим, что вел. кн. Сергей Александрович описывается знавшими его лично мемуаристами в весьма двусмысленных тонах: «нежный» юноша (в отношениях с братом Павлом); любитель носить корсеты; создатель, в бытность его московским генерал-губернатором, хора молодых офицеров [489] Вел. кн. Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М.: Современник, 1991. С. 116; Витте С. Ю. Воспоминания… С. 200–201; Yousoupoff F. Avant I’exil. 1887–1919. Paris: Plon, 1952. P. 96. . Интересно связать эти намеки с информацией автора документа о тосте «за отсутствующих высокопоставленных покровителей общества и в особенности за одно высокопоставленное лицо, считающееся высшим покровителем», хотя, конечно, никаких прямых указаний на это «лицо» нет (но показателен сам факт сохранения инкогнито для столь откровенной записки). Как показывает переписка Победоносцева, обер-прокурор был раздражен вмешательством Филиппова в церковную политику и называл одним из авторов интриги кн. Мещерского. Мещерский же в мемуарах 1890-х годов описывает свой разлад с Победоносцевым как следствие сближения с Филипповым, обходя, однако, как «политическую» сторону дела, так и интимную подоплеку их конфликта. Из той же победоносцевской переписки известна история с молодым трубачом (подробнее всего из письма министра народного просвещения И. Д. Делянова) — будто бы главная причина разрыва их отношений. Дело получило широкую огласку летом 1887 года. Записки гр. Витте дают необходимые разъяснения о скандале [490] К.П. Победоносцев и его корреспонденты. Письма и записки. Т. I: Novum Regnum. Полутом 2-й. М.; Пг.: ГИЗ, 1923. С. 673–674, 729–733, 849–850; Витте С. Ю. Там же. Т. III: 17 октября 1905–1911. Царствование Николая II. М.: Изд-во соц.-эконом, лит-ры, 1960. С. 582. . Конфликт разгорелся между кн. Мещерским и гр. Ф. Э. Келлером вокруг молодого трубача из подчиненного графу лейб-гвардии четвертого стрелкового императорской фамилии батальона столичного гарнизона. Князь добился отставки военачальника, препятствовавшего ему видеться с любовником. Но позднее проведенное расследование подтвердило правоту графа Келлера, а слухи о деле быстро распространились по Петербургу. В дневнике Филиппова за 1892 год не раз упоминается и получатель записки М. Н. Островский, нередко бывавший у государственного контролера в гостях и пересказывавший ему деликатные подробности министерских интриг [491] РГИА. Ф. 728. Оп.1. Д. 1. Л. 2–3 и др. . Таким образом, упомянутые в записке лица, их покровители вовлечены в серьезные политические интриги, и любой осведомленный высокий сановник не мог отрешиться от этой «злобы дня», читая публикуемый документ. Интересно, однако, и то, сколь малую роль сыграла собранная полицейская информация в перипетиях карьеры попавших в «черный список» лиц, как это видно из биографии и самого князя Мещерского, вновь оказавшегося «на коне» в конце 1890-х годов, уже при Николае II, и из фактов жизни менее заметных фигур. Например, А. А. Гусев, младший столоначальник Лесного департамента Министерства государственных имуществ, получил повышение по службе в 1886 году, спустя 8 лет после заведения на него полицейского досье, и стал старшим столоначальником (с 1884 г. — коллежский советник) того же департамента. В июне 1891 года он переходит к Филиппову в Госконтроль на должность чиновника особых поручений VI класса и позднее получает ранг статского советника [492] РГИА. Ф. 387. Оп. 3. Д. 28152. Л. 12, 223, 28, 38, 43–43 об. . Поэтому мы склонны предположить, что в тогдашней придворно-бюрократической атмосфере агентурная информация, наподобие собранной, могла использоваться главным образом в качестве «подспорья» в закулисных чиновничьих интригах.