Джек Уэзерфорд - Чингисхан и рождение современного мира

Вымышленный татарин в споре точно повторил слова хана Мункэ, сказанные французскому посланнику, когда тот осудил пагубную вражду среди религий мира: «Надлежит исполнять заповеди Бога. Но иудеи говорят, что они получили эти заповеди от Моисея, арабы говорят, что им дал их Мухаммад, а христиане — что Иисус. И есть, возможно, другие народы, которые чтят своих пророков, которые, как они утверждают, дали им божественное слово. Поэтому, как мы достигнем согласия?» Ответ монголов был таков: религиозное согласие достижимо только, если объединить все веры под властью светского государства.

Визиты посланников монголов, таких как Раббан Бар Саума, дало европейцам представление о далеких и таинственных монголах. Европейцы больше не боялись империи Чингисхана и начали видеть в ней альтернативу обществу, в котором жили. Принимая во внимание, что авторы использовали мусульман, чтобы представить все, ненавистное европейцам, они насыщали историю монголов романтикой лучшего мира, который до некоторой степени стал Утопией, идеальным обществом. Приблизительно в 1390 году Джеффри Чосер, много ездивший по Франции и Италии по дипломатическим делам, дал самое яркое утверждение романтического образа монголов. В «Кентерберийских рассказах», первой книге, написанной на английском языке, самая длинная история содержит романтичный и причудливый рассказ о жизни и приключениях Чингисхана.

В 1332 году в монгольской столице Шанду царили сумятица, неразбериха и страх. Правящая семья задержалась в летней столице до глубокой осени, и несмотря на попытки сохранить тайну, всем стало очевидно, что внутренние конфликты внутри клана уже всерьез угрожают существованию династии.

У нас довольно мало информации об этом периоде, но, похоже, титул Великого Хана очень быстро переходил от брата к брату и от отца к сыну во время волны убийств, исчезновений и необъяснимых смертей. С 1328 по 1332 по крайней мере четыре члена Золотой Семьи занимали трон, а один из них, семилетний Хан Ринчинбал пробыл на престоле только два месяца в 1332 году.

Всеми овладел страх. Смерть грозила каждому, кто был связан с семьей Великого Хана.

Вне столицы царила почти такая же суматоха и беспорядок, но их вызвали не иностранные захватчики и не мятежники. Опасность пришла из другого источника, зловещего и таинственного — началась чума. Человек мог казаться здоровым утром, но днем внезапно слечь с приступом лихорадки, сопровождаемой рвотой и поносом. Люди, которые только вчера казались здоровыми, внезапно и необъяснимо умирали, а их тела начинали разлагаться. Кровь замедляла свой бег, появлялись нарывы и опухоли под мышками и в паху. Эти опухоли стали называть греческим словом «бубоны», а болезнь стала известна медицине как бубонная чума. Когда опухоли достигали большого размера, они разрывались. Кровь сворачивалась прямо в жилах, и поэтому лица умирающих чернели, по этому признаку болезнь стали именовать Черной Смертью. Человек сгорал от нее буквально за несколько дней. В некоторых случаях, болезнь поражала легкие, а не лимфоузлы, в результате больные просто задыхались. Умирая, они заражали сам воздух вокруг кашлем и чиханием.

Согласно наиболее правдоподобному, но неподдающемуся проверке, отчету, болезнь, появилась на юге Китая, а воины-монголы принесли ее на север. Чуму разносят блохи, которых в северные регионы привезли на себе крысы, сопровождавшие караваны с продовольствием и другими товарами с юга. Хотя блохи обычно не заражают людей, а запах лошадей отпугивает их, они могут жить в мешках с зерном, одеждой и в других местах неподалеку от людей и ждать момента, чтобы запрыгнуть на них. Как только зараженные блохи прибыли в Гоби, они нашли убежище в норах сурков и обширных колониях грызунов, где с тех пор и обитают. Чума не потеряла своей силы в открытой степи Монголии, но из-за небольшой плотности населения она была менее опасна. Даже сегодня чума уносит несколько жертв в год, но монгольский образ жизни не дает ей перерасти в эпидемию. В густонаселенных городских областях Китая, а позднее и в других городских областях, болезнь свила себе гнездо в поселениях крыс, которые жили в непосредственной близости от людей уже так давно, что никто не видел в них источник болезни.