Константин Матвеев - Пять жизней древней Сури

Художественный вкус архитекторов города проявляется в манере оформлять пространство и подчеркивать монументальность. Так, портик высокого северного фасада во дворе для аудиенций был снабжен боковыми крыльями, которые предназначались, конечно, для придания устойчивости всему сооружению, но вместе с тем давали тень и на углах прерывали лоджию, которая, несомненно, тянулась вдоль всех четырех сторон двора.

С градостроительной точки зрения обширное пространство двора для аудиенций, бесспорно, является ключевым пунктом в структуре города ввиду оригинальности его решения, которая заключалась в ясно выраженной многозначности этого двора; в то же время он был внешней границей между двором и городом и внутренней территорией города, и по своему характеру ничем не походил ни на дворцовый внутренний двор, ни на городскую рыночную площадь.

Трудно усмотреть реальную почву для сопоставления с дворцом в Кише, городе, что находился в Месопотамии и который к тому же более чем на сто лет старше дворца в Эбле и включал в себя самое меньшее три блока, из которых сохранились только два. Эти блоки располагались вдоль двух сторон открытого пространства, откуда шли входы в оба блока, а вдоль одной из сторон проходил портик с колоннами из сырцевого кирпича. Кроме того, во дворе, в центре большого помещения самого крайнего блока, было четыре колонны, размещенные вдоль одной оси; такое расположение напоминает систему из двух колонн в большом помещении административного комплекса в Эбле.

Оба блока дворца в Кише, вне сомнения, воздвигались по единому простому проекту, что типично для архитектуры Месопотамии, но не для обычной строительной практики в Эбле.

Тем не менее вполне возможно, что в обоих названных центрах, пусть даже по-разному, проявились следы древней традиции оформлять колоннами связанные с дворцовыми зданиями пространства, предназначаемые для определенных целей. Вполне возможно, что этот стиль в архитектуре пришел и в Киш и в Эблу из южного города Месопотамии — Урука».

Документы Эблы свидетельствуют о том, что нападения врагов были неожиданными и исключительно разрушительными. Но судьба все же сохранила для наших современников превосходные произведения древних эблаитских мастеров. Среди них горельефные изображения мужских фигур, мозаичные фризы с изображением различных животных, мужских и женских головок круглой скульптуры.

Профессор П. Маттиэ отмечал, что «…основу панно, несомненно, составляли деревянные плиты, на которых, видимо, были вырезаны рельефы, изображающие непокрытые части тела людей; вся одежда и все головные Уборы были выполнены в высоком рельефе из известняка, а прически вырезаны на лазурите или стеатите. На мозаичных фризах фигуры были выполнены либо в технике интарсии (интарсия — деревянная отполированная инкрустация, составленная из разноцветных кусочков дерева различных пород), особенно в случае маломерных композиций, либо составлены из различных подобранных друг к другу кубиков и частично облицованы.

Фигурки, как правило, составлялись из известняковых кубиков, а для фона обычно использовались разные материалы, из которых наиболее употребительны были лазуриты и красноватый камень. Круглые скульптуры по способу изготовления скорее всего не слишком сильно отличались от комбинированных панно и от фигурки быка с человеческой головой из дерева, золота и стеатита, которая была, вероятно, фрагментом украшения какой-то мебели и которую удалось полностью реконструировать. Бюсты и головы, очевидно, тоже комбинировались с сердцевиной, деревянной основой, к которой крепились плоской стороной стеатитовые изображения причесок, головных уборов, выделанные из других твердых камней и, быть может, покрытые золотом деревянные резные изображения лиц.

Остановимся теперь на тематике этих произведений. На комбинированных панно были изображены различные люди — одни в профиль, с непокрытой головой, другие в фас, с характерным тюрбаном на голове. Одеты они были в классические шерстяные юбки с фестонами, за исключением одной фигуры, облаченной в мантию.

От панно сохранились куски, на которых, в частности, изображены известняковые юбки; куски собраны по большей части во внутреннем дворе и в самом большом помещении административного комплекса, где, очевидно, эти панно и крепились к стенам. Панно, безусловно, различались по размеру — об этом свидетельствует разная величина юбок, самые большие могли принадлежать фигурам высотой 35–40 сантиметров, а самые мелкие — фигурам не выше 15 сантиметров. Сравнив эти остатки с интарсиями, где в фас изображен человек с секирой у груди, в мантии с шерстяными фестонами и в высоком тюрбане со свисающим сбоку хвостом, а также сопоставив их с оттисками цилиндрических печатей, на которых воспроизведен тот же персонаж, мы приходим к мысли, что эта крупная фигура относится к эблаитской иконографии царя, атрибутом которого являлись тюрбан и секира.