Феликс Кандель - Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. С начала девятнадцатого века до конца Первой мировой войны

Христиане жили‚ в основном‚ в новой части города‚ и путешественник отметил: "Широкие‚ хорошо мощенные улицы‚ здания‚ которые могли бы оказать честь большим городам Западной Европы. Тут каждая крупная народность имеет свой собственный квартал‚ где разместилось их консульство‚ их школы‚ монастыри‚ где вывески лавочек пишутся на их языке. Так устроились тут французы‚ немцы‚ русские‚ англичане с американцами... По занимаемому пространству еврейские кварталы ничтожны по сравнению с тем‚ что находится в руках чужих народов. Да и неудивительно‚ если принять во внимание... какие исполинские общественные учреждения‚ какие монастыри находятся в их руках‚ как они в беспрерывном состязании друг с другом стараются укрепить свое превосходство и влияние в Святом городе". Во главе городского управления стояли арабы; они чинили препятствия евреям‚ которые приходили к Стене Плача‚ и пришлось им напомнить‚ что в первой половине девятнадцатого века султан Абдул Азиз признал Стену Плача еврейской собственностью и позволил им беспрепятственно молиться возле нее.

Для многих иерусалимцев жизнь была трудной‚ полной лишений. Биограф Д.Бен–Гуриона писал: "Пальто у Давида не было‚ и в лютую стужу‚ какая случается в Иудейских горах‚ ходил он‚ закутавшись в тонкую черную накидку‚ которую привез из России. Накидка служила ему и одеялом‚ хотя не могла защитить от холода иерусалимских ночей. Холодной оказалась комната‚ которую он снял в бедном районе..‚ подвальная комнатушка‚ сырая и темная‚ – пол комнаты был значительно ниже поверхности земли... Крохотное отверстие в стене выходило в соседнее помещение‚ где жил седобородый русский монах–молчальник‚ облаченный в длинную черную рясу. Давид снял комнату‚ повесил керосиновую лампу‚ натаскал пустых ящиков и соорудил из них стол‚ стулья и кровать".

В то время Бен–Гурион работал в журнале партии "Поалей Цион"‚ получая за это тринадцать франков в месяц. Этих денег хватало лишь на оплату жилья и на чрезвычайно скромный обед. Давид голодал и пытался заработать на стороне еще немного‚ чтобы позволить себе на завтрак кусок хлеба и стакан чая. У него были друзья в Иерусалиме – Ицхак Бен–Цви из Полтавы и серьезная девушка в очках, Рахель Янаит‚ которая приехала одна‚ без единой копейки в кармане‚ с маленькой корзинкой в руке.

Друзья ходили по вечерам смотреть на закаты солнца на фоне Иудейских гор‚ а с наступлением темноты шли в маленькое арабское кафе в Старом городе. В кафе был невиданный прежде граммофон с гигантским раструбом‚ из которого неслись звуки восточных мелодий. "Трое друзей захватывали себе столик где–нибудь в уголке‚ платили грош за чашечку турецкого кофе и пускались в яростный спор по вопросам сионизма. В кафе споры не заканчивались‚ и долгие часы‚ иногда до восхода солнца‚ бродили друзья по иерусалимским переулкам‚ с юношеской серьезностью обсуждали будущее страны‚ толковали об "алие"‚ о работе‚ об организации‚ с чувством говорили о "еврейском государстве" – государстве евреев".

Кто–нибудь со стороны‚ подслушав беседы молодых людей на улицах Иерусалима‚ мог принять их за фантазеров‚ за неумных мечтателей‚ которые болтают о несбыточном. Однако один из этих мечтателей – Давид Бен–Гурион – стал в будущем первым главой правительства нового еврейского государства‚ а другой мечтатель – Ицхак Бен–Цви – стал вторым президентом государства Израиль.

5

Художник Нахум Гутман описал в своих воспоминаниях центр Иерусалима: "Улица была оживленной... Рядом с арабским кафе прямо на улице стояли стулья. Между посетителями почти с цирковой осторожностью проходили ослы и верблюды‚ глядя на них своими красивыми глазами и наклоняя головы то вправо‚ то влево‚ словно кланяясь... По этой же улице шествовал мой учитель профессор Шац‚ выпятив широкую грудь‚ на которую спускалась густая борода... Как обычно‚ у него из–за пояса торчал дамасский кинжал‚ на голове красовалась красная турецкая феска или английский пробковый шлем. При его появлении арабы вскакивали со своих низких стульчиков... и расчищали профессору путь‚ всем своим видом выказывая почтение... Он заполнял улицу от края до края – громким голосом‚ уверенными шагами‚ всей своей импозантной фигурой в развевающейся по ветру блестящей шелковой накидке... Он всегда шагал посреди улицы‚ приветливо кивая в обе стороны. Я видел перед собой человека‚ который нашел в жизни свое место и знает‚ чего он хочет".