Вадим Роговин - Власть и оппозиции

«По тюрьме гулко разносится каждый звук. Лёвка слышит, как кого-то с грохотом волокут по лестнице,— и вдруг раздирающий вопль потрясает тюрьму:

— Товарищи! Привет из холодного карцера! Долой сталинских палачей!

Его бьют (этот особенный звук ударов по мягкому!), ему зажимают рот, вопль делается прерывистым и смолкает — но триста узников в трёхстах одиночках бросаются к своим дверям, колотят и истошно кричат:

— Долой кровавых псов!

— Рабочей крови захотелось?

— Опять царя на шею?

— Да здравствует ленинизм!..

И вдруг в каких-то камерах исступленные голоса начинают:

И вот уже вся незримая гуща арестантов гремит до самозабвения:

Не видно, но у многих поющих, как и у Лёвки, должны быть слезы восторга на глазах.

Тюрьма гудит разбережённым ульем. Кучка тюремщиков с ключами затаилась на лестницах в ужасе перед бессмертным пролетарским гимном…» [187] Новый мир. 1990. № 4. С. 89.

Не менее мужественно вели себя оставшиеся на воле оппозиционеры, отвечавшие на ужесточение репрессий против своих товарищей активизацией своей нелегальной деятельности. Через два дня после принятия решения ОГПУ о высылке Троцкого московские оппозиционеры выпустили «бомбу» против Политбюро, продиктовавшего это решение,— прокламацию под названием «К партийным конференциям. Партию с завязанными глазами ведут к катастрофе». Эта листовка содержала запись беседы между Бухариным и Каменевым с предисловием, написанным А. Воронским [188] О настроениях самого Воронского этого периода свидетельствует предпосланный к его воспоминаниям о большевистском подполье, написанным в 1928 году, эпиграф из Лермонтова: «И маршалы зова не слышат: иные погибли в бою, другие ему изменили и продали шпагу свою» (Новый мир. 1928. № 9. С. 154). . Запись проникла также за границу и в марте 1929 года была в извлечениях опубликована германской газетой «Volkswille», близкой к левой оппозиции. Этот текст вскоре был опубликован в обратном переводе эмигрантской меньшевистской газетой «Социалистический вестник», а ещё через две недели — французской коммунистической оппозиционной газетой «Contre le Courant». 4 мая «Социалистический вестник» дал описание листовки, вышедшей в СССР, и перепечатал из неё фрагменты, отсутствовавшие в немецкой публикации.

В апреле 1929 года в другой оппозиционной листовке, распространявшейся в Москве и Московской области, сообщалось, что «волна арестов, прокатившихся над Москвой с 26 по 30 марта… вырвала из наших рядов ещё 200 активных товарищей». Эти аресты объяснялись местью сталинцев тем, кто предупреждал о неминуемом банкротстве их политики. В листовке напоминалось, что ещё недавно партийная верхушка утверждала, «что нет никаких опасностей, что классовому врагу податься некуда и т. д. Оппозиция разбита, сослана, разгромлена. И вдруг… какой-то кулак не хочет дать хлеба, какие-то члены партии не хотят видеть кулака, не хотят с ним ссориться, какие-то правые (откуда они при монолитном единстве „ленинского“ ЦК и „ленинской“ партии?) требуют уступок капиталистическим элементам, срываются планы, приходится увеличивать цены на хлеб и т. д. Как это не похоже на хвастливые дискуссионные заявления большинства. Всякому, кто серьезно задумывался над вчерашним днем нашей партии, становилось ясно, что между словами сталинцев и делами и способностями — громадная пропасть, что нужно менять руководство… Брожение растёт. Массы поговаривают о смене руководства. Глуховские ткачи, киевские арсенальцы, днепропетровские металлисты заявляют, что партия оторвалась от масс» [189] История СССР. 1991. № 5. С. 111. . В ответ правящая фракция делает всё, чтобы лишить рабочих подлинно революционного авангарда путём всё более широких и свирепых репрессий.

В других листовках, подписанных анонимно («группа большевиков-ленинцев», «группа рабочих-большевиков» и т. д.), назывались имена арестованных рабочих разных заводов, сообщалось о смертельной голодовке, объявленной группой оппозиционеров в тобольской тюрьме, и других формах сопротивления тюремщикам. «Не позор ли,— говорилось в одной из листовок,— что вместо усиления позиций пролетариата — носителя власти в стране — бюрократическое руководство всемерно ослабляет его, поощряя пассивность, нажимая на его мускулы, уплотняя рабочий день, снижая зарплату, преследуя, арестовывая и ссылая рабочих-передовиков» [190] Там же. С. 116. .