Вадим Роговин - Власть и оппозиции

Вместе с тем «Рютинская платформа» по своему теоретическому уровню уступает работам не только Троцкого, но и других деятелей левой оппозиции, публиковавшимся в её «Бюллетене». В «Платформе» эмоции и обилие бранных квалификаций временами перевешивают строгую логику доказательств.

Не лишне отметить, что «Платформа» обнаруживает знакомство её авторов с работами Троцкого, написанными в изгнании, и свидетельствует о глубоком переосмыслении ими уроков внутрипартийной борьбы 20-х годов. В ней встречается даже перефразировка отдельных образных выражений Троцкого, хорошо известных коммунистам со времени этой борьбы, например, «на всю страну надет намордник» (у Троцкого: «Вы и впрямь хотите намордник надеть на партию?»).

В предшествующих разделах этой книги приводились некоторые конкретные констатации и оценки, содержавшиеся в «Рютинской платформе». Теперь же мы попытаемся проанализировать основные принципиальные идеи этого документа.

Работа «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» открывалась разделом «„Случайность“ и роль личности в истории». Приводя слова Маркса о роли исторических случайностей, включая «и такой „случай“ как характер людей, стоящих в начале во главе движения» [646] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 33. С. 175. , авторы этой работы подчеркивали, что «в условиях пролетарской диктатуры, сосредоточившей в своих руках все рычаги экономики, обладающей аппаратом, в десятки раз более мощным и разветвлённым, чем аппарат любого буржуазного государства, в условиях безраздельного господства в стране одной партии и гигантской централизации всего партийного руководства», такая случайность, как характер генсека, стоящего во главе партии, приобрела поистине роковую роль [647] Реабилитация. С. 34. .

Приводя характеристику Сталина в ленинском «Завещании», авторы «Платформы» отмечали, что комментируя её, сам Сталин обычно сводил всё дело к своей грубости, отвлекая внимание от других своих отрицательных качеств, которые приобрели огромное политическое значение. Это прежде всего относится к отмеченной Лениным его недостаточной лояльности, т. е. политической честности и порядочности. Между тем именно эта черта после смерти Ленина стала определяющей в характере Сталина, который отбросил в сторону преданность и верность интересам партии, подчинив все свои действия интересам своего честолюбия и властолюбия.

Другое отмеченное Лениным негативное качество Сталина — нетерпимость к мнениям других — в сочетании с нелояльностью привело к тому, что «он, не терпя около себя людей самостоятельного, независимого партийного мнения, людей духовно, идейно, теоретически стоящих выше его, опираясь на партаппарат и ГПУ, вышиб их с руководящих постов, оклеветал, раздул их прежние ошибки и „изобрел“ десятки новых, обманул партию». На место опороченных им партийных лидеров Сталин поставил лиц, «ограниченных в теоретическом отношении, невежественных и беспринципных, но ручных, покорных холуев и льстецов… « [648] Там же. С. 335. .

Авторы «Платформы» давали крайне негативные характеристики не только Сталину, но и его ближайшему окружению, именуемому ими «сталинской кликой». Это определение они относили прежде всего ко всему составу тогдашнего Политбюро, включавшему людей с дальнейшей трагической судьбой (Киров, Орджоникидзе) и людей, попавших под каток репрессий 1937—1938 годов (Косиор, Чубарь, Рудзутак). Более того, в двух местах платформы содержалась особо негативная характеристика Кирова: не только за его приверженность Сталину, но и за его принадлежность в прошлом к кадетской партии.

Дифференцированная оценка личности и политического поведения этих людей — дело будущего. Только тщательное изучение архивных материалов сможет показать, отличалась ли в начале 30-х годов их позиция от позиции остальных членов Политбюро (Молотова, Кагановича, Ворошилова, Андреева и др.), не только переживших террор 1937—1938 годов, но и ставших его активными организаторами. Во всяком случае, характеристика сталинского окружения тех лет как единой клики заслуживает серьезного внимания, поскольку авторы «Платформы», как следует из всего её текста, были хорошо знакомы с событиями, происходившими в партийной верхушке.

В «Платформе» отмечалось, что Сталин, опираясь на поддержку своей клики, сначала осторожно, а потом всё смелее сбрасывал с себя маску «скромного» старого большевика, которого партия «заставила» нести «тяжкое бремя генсека», и всё более открыто проявлял стремление к личной диктатуре. В борьбе с оппозициями он утверждал, что борется за коллективное руководство, и одновременно подготовлял «бескровное» 18 брюмера, отсекая от партии одну группу её руководителей за другой. «Если во время государственного переворота Луи Бонапарта население Парижа в течение нескольких дней слышало грохот пушек, то во время государственного переворота Иосифа Сталина партия в течение нескольких лет слышит „пальбу“ клеветы и обмана. Результатов Сталин, как и Луи Бонапарт, добился: переворот свершен, личная диктатура, самая неприкрытая, обманная, осуществлена» [649] Там же. С. 337. . И здесь «Рютинской платформе» нельзя отказать в точности политического диагноза. Установление бонапартистской диктатуры Сталина действительно было осуществлено путём политической провокации и обмана партии, а не путём кровавых расправ над коммунистами. Такие расправы, правда, в невиданных в истории масштабах понадобились для закрепления этой диктатуры в борьбе с сопротивлением ей в рядах партии.