Андрей Богданов - Опальные воеводы

Грозный возмущался тем, что в его воспаленном воображении монахи ставили инока Иону рядом со святым Кириллом, но имел он в виду совсем не Кирилла… Это прекрасно демонстрирует место письма, где упоминается о Воротынском — родиче того полководца, что вслед за героической победой над ханом при Молодях был обвинен… в изменных сношениях с Крымом и лично изжарен Иваном Грозным на медленном огне.

Вдова Воротынского при одобрении монахов поставила над его могилой церковь.

— Как! — возопил Грозный. — Над гробом Воротынского поставили церковь, а над чудотворцем Кириллом нет! Хотите, чтоб и на Страшном Спасове судище Воротынский да Шереметев стали выше чудотворца: Воротынский церковью, а Шереметев законом, что Кириллова крепче! Это образец гордыни и высокомерия, ибо только царской власти следует воздавать честь церковью, гробницей и покровом!

Лишь царь — пёс смердящий, пребывающий вечно в пьянстве, блуде, прелюбодеянии, скверне, убийствах, грабежах, в хищении, в ненависти и — по собственному признанию Грозного — во всяком злодействе, но вместе с тем носящий в душе рукоположения ангельского образ (!), знает, кого славить на Руси и за что!

Подданные должны отвернуться от героев Русской земли при жизни и забыть их после смерти — вот пафос обличительного послания Грозного. Те, кто не жалел своей крови в боях с Крымом, кто осмеливался побеждать хана — царского «брата», предавались царём проклятию, и память их должна была исчезнуть со страниц русской истории.

Со временем это неистовое желание Ивана Грозного успешно осуществлялось, но в XVI веке злодеяния власти ещё недостаточно вытравили народное самоуважение. Окруженный любовью и заботой, Иван Васильевич Большой-Шереметев тихо скончался в 1577 году. Имя его поминалось во множестве церквей и монастырей.

Не все из соратников Шереметева нашли в себе силы так же честно пройти свой жизненный путь. Год 1564, вошедший трагической страницей во многие судьбы, стал переломным для Алексея Даниловича Басманова-Плещеева. После Полоцкого взятия и его жизнь, видимо, висела на волоске. Вместе с сыном Фёдором Алексей Данилович убрался с царских глаз в свое поместье на Оке, неподалеку от Рязани. 1 октября Басмановы были подняты рано утром сторожевым холопом. Нежданно, обманув пограничную стражу, к Оке шла татарская орда.

Не дрогнуло сердце закаленного в боях воеводы, приобретшего большой опыт в Ливонской войне. Послав к соседям-помещикам и собрав слуг, Алексей Данилович поскакал с небольшим отрядом на неприятеля. В первой же схватке, не доезжая города, Басманов разгромил татарский отряд и взял пленных. Те языки сказали, что пришел на Русь крымский царь Девлет-Гирей со всей ордой, с царевичами Магмет-Гиреем и Алди-Гиреем, возьмёт Рязань и пойдет за Оку разорять землю.

Немедля Басманов послал взятых языков к царю, уехавшему из Москвы молиться в ближних монастырях. Это была первая весть о походе Девлет-Гирея.

Прежде всего, Грозный пришёл в великий гнев — ведь он только что заключил злодейский договор, чтобы царям московскому и крымскому быть в крепкой дружбе и братстве на всю жизнь, совместно воевать и разорять другие страны! Девлет-Гирей обманул Грозного «в лучших чувствах».

Затем царь, никогда не блиставший отвагой, смертельно перепугался: ведь по его собственному приказу разошлись по домам все войска с южной границы. Более того, были распущены и ратные люди из Москвы.

Всех сил государева двора, пограничных дедиловских и михайловских воевод хватило только на то, чтобы потрепать фланг орды и не пустить грабительские загоны за реку Вожу.

Между тем Девлет-Гирей основными силами подходил к Рязани. Его передовые отряды заняли броды на Оке и местами перешли реку, пленяя бегущих на север жителей. Но Басманов пробивался не назад, а вперёд, к Рязани, представлявшей плачевное зрелище. Её деревянные стены сгнили и во многих местах обрушились. «Не бе бо тогда на граде никаких градских крепостей», — констатировал летописец. Главное — «не сущу бо тогда служилым людям никому, кроме городских людей, тут живущих, и селян, которые успели во град прибежати».

Вместе с сыном и местным владыкой Филофеем Басманов обнадежил рязанцев, собрал ополчение и за ночь сумел кое-как залатать проломы в стенах. Не очень-то надеясь на эти укрепления, самозваный воевода вывел свою сермяжную рать в поле и ударил на хана.

В жестокой сече под стенами Рязани русские выстояли целый день, положив трупием немало лучших воинов хана. Ночью татары пошли на приступ, приставляя к ветхим стенам лестницы и стараясь поджечь деревянные укрепления. Но рязанцы держались стойко. Они раз за разом сбрасывали неприятеля со стен и тушили огонь.