Андрей Богданов - Опальные воеводы

Преодолев в жесточайшем бою Тезицкий овраг, россияне начали штурм горы, на которой стояли соборная мечеть и ханский двор. Мусульманское духовенство, раздувавшее в Казани пожар фанатичного сопротивления, в последние часы существования ханства доказало искренность своих убеждений. Под предводительством известного в Казани набожностью Кулшериф-муллы чины мусульманского клира с оружием в руках «сразились с христианами так мужественно и жестоко, что все до единого избиены были».

Полтора часа шёл бой вокруг ханского двора. Описывая его, русские испытывали различные чувства. Официальный царский летописец с видимым удовольствием сообщал, что россияне «секли нещадно нечестивых, мужей и жен», так что кровь потоками текла по улицам. Другие авторы подчеркивают мужество и благородство врага. Не желая подвергать опасности жизнь многих тысяч женщин и детей, спасавшихся на ханском дворе, казанские воины решили оставить своё укрепление и погибнуть в открытом бою.

Действительно, русские воеводы не допустили резни (да и наступавшие с ними ратоборцы отличались от трусов, убивающих безоружных). Самая кровавая сеча развернулась на спуске с казанской горы к Елабугиным воротам, где стояли с немногими воинами князья Андрей Курбский и Пётр Щенятев.

Не в силах пробиться здесь из города, казанцы, потеряв пленным хана Еди-Гирея, ушли прямо через крепостную стену. Ни отвага князей Курбских, бросавшихся на плотный строй отступавших, ни стремление Семёна Ивановича Микулинского-Пункова, догнавшего лишь хвост вражеской колонны, не смогли остановить татарских воинов, которые были разбиты, но не сломлены.

К вечеру 2 октября 1552 года Казань представляла собой страшное зрелище. За полуразрушенными и прокопченными, покрытыми смолой и кровью стенами открывались улицы, настолько заваленные трупами, что пройти по ним, не наступая на мёртвых, было невозможно; ручейки крови журчали в сточных канавах.

У стен и на узкой улице, ведущей от ханского двора вниз к Елабугиным воротам, горы трупов лежали вровень со стрелковыми галереями и крышами домов, у самой же Елабугиной башни они доходили до вершины. Мёртвые тела заполняли рвы, особенно на месте последнего боя казанцев, и валялись, разбросанные в беспорядке, по широкому полю вплоть до чернеющего вдали леса.

С трудом очистили от трупов по царскому приказу улицу, по которой московский государь въехал в поверженный город. Первыми встречали его толпы русских, освобождённых от плена. Со слезами смотрели они на государя и радостно кричали: «Избавитель наш государь, из ада ты нас вывел, для нас головы своей не пощадил!»

Освобождённых людей велено было кормить в воинских станах и, разбирая на отряды по месту старого жительства, по три-пять тысяч отвозить вверх Волгою. На ханском дворе Ивана Васильевича встречало усталое, покрытое кровью и ранами воинство, которое кричало во главе с воеводами:

— Многа лета царю благочестивому Ивану Васильевичу, победителю варварскому! Буди, государь, здрав на Богом дарованной тебе вотчине во веки!

Необычайное воодушевление охватило Московское государство при вести о Казанском взятии. Всем подданным Казанского ханства была объявлена милость, упорно сражавшиеся против царских войск получили прощение.

Воеводой Казани стал Александр Борисович Горбатый с товарищами: Василием Серебряным и Алексеем Басмановым. Свияжском и Правобережьем Волги назначен был управлять Пётр Иванович Шуйский. Царские полки повел на Русь Михаил Иванович Воротынский.

Казанское взятие выделило в рядах русских воевод немало замечательных полководцев. О некоторых из них мы ещё расскажем в следующих главах книги. Всех их объединяет не только воинское дарование, но и нелёгкая, как правило, трагическая судьба, ибо, вступив в период замечательных «побед и одолений», государство одновременно приближалось к полосе жесточайшего внутреннего террора и Великого разорения.

Старшему поколению московских воевод повезло больше, а судьбу Семёна Ивановича Микулинского-Пункова можно, пожалуй, назвать счастливой. Летом 1553 года он с князем Давыдом Фёдоровичем Палецким стоял с полком в Серпухове против крымского хана.

В это время тревожные вести пришли из Казани, где оставленные с малыми силами русские воеводы примирились с «чёрными» простыми людьми — татарами, марийцами, чувашами, вотяками, но вынуждены были сражаться с не желавшей сдавать позиции местной знатью.