Жак Эрс - Марко Поло

Десять лет спустя, в 1240–1241 годах, этот первый опыт внедрения латинской церкви будет углубляться, когда монголы завоюют степи, грабя куменов и Венгрию.

Именно тогда в Риме рождается великий замысел обращения этих племенных народов, завоевателей такой обширной империи и потенциально ценных союзников. Если завоевать их симпатии, можно получить помощь в борьбе против неверных мусульман. Проект очень точно отражает политическую озабоченность Запада. Мы легко можем себе представить, что король Франции, вовлеченный в крестовый поход на Восток, сочувственно относящийся также к намерениям францисканцев и доминиканцев, мог одобрить и поддержать эти действия. Все исследователи подчеркивают, что этот проект находился под мощным покровительством и считался прогрессивным и своевременным, так как монголы не имели единой веры, не подчинялись власти церкви, хорошо структурированной и влиятельной, и пока не отдавали предпочтения ни одной из существующих религий.

Религиозная ситуация в различных ханствах Монголии, и особенно в империи Великого хана, могла оправдать самые смелые надежды. Ситуация легко менялась под воздействием многочисленных влияний и не поддавалась точному анализу. Но основные черты ее определяются ясно: странное соседство различных культов и общая атмосфера религиозной терпимости. Это не переставало восхищать очевидцев.

Завоеватели степей не искали возможности навязать свою веру. Исповедовавшие первое время некий абстрактный монотеизм — шаманизм, они проявили большую гибкость в отношениях с людьми и в управлении своими подданными. Думается, они могли бы выразить свою основную религиозную догму словами одного из своих правителей (между прочим, сына христианской принцессы): «Мы — другие монголы, мы верим в то, что существует только один бог. Так же, как бог дал руке несколько пальцев, он дал людям несколько дорог».

Эта терпимость — признак, без сомнения, большой широты взглядов некоторых татарских ханов и принцев, испытавших на себе попытки подкупа со стороны представителей оседлых цивилизаций с их сильными церквами. Церкви были прекрасно организованы, имели в своих рядах известных мыслителей и оказывали большое влияние на политику. Для монголов — хозяев огромных территорий с религиозными традициями, прочными социальными структурами — новое духовенство могло оказаться чудесным органом управления, способным лучше структурировать их империю, наблюдать за народами и племенами, навязывать им различные формы единства.

В центральной Азии было распространено несторианство — очень древняя еретическая христианская церковь, утверждавшая примат человеческой природы Христа и осужденная с 431 года

Эфесским Собором. Эта религия вот уже долгое время искала связей с Востоком, в Месопотамии, организовывая халдейскую церковь со своим патриархом в Багдаде, затем во всей Азии. Введенная в Китай, она знала только трудные судьбы и даже долгий закат в 900 и 1000 годах — время, когда ее находят практически угасшей, за исключением провинций Северо-Запада, бывших в контакте с монголами. Начиная с первых рейдов этих кочевников, несторианство завоевало целые регионы, такие как Монголия и земли народов Кереи и Онгур, где девочки из княжеских семей выходят замуж за татарских вождей. Все послы или миссионеры с Запада, и сам Марко Поло, находят несториан многочисленными, а иногда влиятельными — в центральной Азии у тюркских племен.

Монголы встречают в Китае полностью отличную от их собственной форму духовной жизни, которая остается для них совершенно чуждой и которую первое время они даже пытаются подавить. Речь идет о конфуцианстве.

Конфуцианство, преобладавшее в Китае по меньшей мере уже два века, воплощало (особенно в персоне мандарина) идею сопротивления варварам и чужеродным влияниям. Мандарин утверждался гарантом нерушимости традиционного китайского общества и специфической цивилизации. До прихода монголов никакая религия или доктрина, пришедшая с Запада, не смогла завоевать умы, разве только иногда, в маленьких изолированных обществах, почти маргинальных.

Так, например, иудаизм заявляет о себе при правлении династии Сун. Марко Поло упоминает об этом несколько раз, но как о факте действительно непривычном. Круг последователей крайне ограничен.

Можно отметить также слабые «проблески» христианских влияний.

Православие, пришедшее, как известно, из Константинополя, долгое время не переходило границ Кавказа, и только к середине XIII века византийское духовенство укрепило свое влияние в степях средней России, подчиненной Золотой Орде.