Николай Пирогов - Из 'Дневника старого врача'

Несколько времени после этой болезни, когда я купался уже для укрепления в море (в Ревеле), у меня появился мой прежний (дептский) черножелчный понос, причем ни аппетит, ни общее здоровье нисколько не были нарушены.

Как только наступило выздоровление, так появился вдруг позыв к курению табака. До 30 лет я ни разу ничего не курил; целые часы проводил в анатомическом театре и ни разу не чувствовал позыва к курению. А тут вдруг захотелось; и я начал курить тотчас же довольно крепкие сигары [...].

Как только совсем оправился, то и поспешил осведомиться, где живет теперь приятельница детства Екатерины Мойер, ее однолетка, Екатерина Березина. В Дерпте я видел семью Березиных - мать, дочь и сына (Сережу) - почти еженедельно у Мойера.

Дети приходили играть, взрослые - говорить. Потом, через несколько лет, я встретил Екатерину Николаевну (мать) с дочерью в С.-Петербурге. Они жили уединенно на Васильевском острове и потом уехали в деревню.

С тех пор прошло уже несколько месяцев. Я узнал, наконец, что они обе в деревне у брата Екатерины Николаевны, графа Татищева.

Я сделал письменное предложение. Получил согласие, но с тем, чтобы я испросил также согласие отца, Дмитрия Сергеевича.

Его я вовсе не знал. Это был человек особенной породы.

Вышед в отставку гусарским ротмистром после Отечественной войны, Дмитрий Березин страстно влюбился в свою кузину, графиню Екатерину Николаевну Татищеву, и женился на ней тайно и незаконно. Страстная любовь продолжалась, пока не вышло на свет двое детей (Катя и Сережа). После этого началась какая-то уродливая борьба с любовью. Березин стал сильно ревновать жену и вместе с тем вести жизнь игрока.

Он просадил в течение нескольких лет три больших имения:

2000 душ, доставшихся ему от отца, и 4000 душ, доставшихся от двух братьев. (Куда девалось все это состояние?) Кроме картежных, имел он еще и другие долги, но сам жил менее чем роскошно, а жену и детей содержал менее чем пристойно. Жена и дочь занимали квартиру в три комнаты, с одною служанкою. Правда, сыну, когда он подрос и учился в школе, Березин позволял делать долги у пирожников, пряничников и другого люда, навещавшего с своим товаром школу; но это делалось из какого-то странного тщеславия и именно, когда последнее, третье имение не было еще прокучено.

И это все делалось человеком вовсе не худым и не злым в сущности. Жену же он имел какую-то манию преследовать и прижимать без всякой к тому причины.

Екатерина Николаевна Березина была женщина добрая, любившая сына более дочери; а между тем муж ее полагал, напротив, что она, на зло ему, любит дочь более сына.

От этого терпела всего более дочь, особливо в последнее время, когда здоровье матери сильно расстроилось, и раздражительность доходила до того, что она толкала и пихала бедную девушку, считая ее причиною, почему отец не дает им приличного содержания. Дочь же, напротив, не хотела оставлять и мать.

Существовали забавные рассказы про разные выходки ревнивца.

Жил-был в Дерпте Александр Дмитриевич Хрипков. Кто из живших в наше время в Дерпте не знал Хрипкова? Это был человек, в известном отношении, не от мира сего. Он, орловский помещик, роздал свое имение родственникам, сделался артистом; уехал в Дерпт на несколько времени и оставался тут 20 лет; доходил иногда до того, что нуждался в мелочах, но был со всеми знаком, всеми любим, хотя ни у кого не заискивал и всем за взятое отплачивал или своими артистическими произведениями, или своею дружескою компаниею".

(А. Д. Хрипков-художник; о нем в письмах Н. М. Языкова из Юрьева; имеется портрет П. работы Хрипкова.)

Правда, все это не удержало такого свинятника, каким был Фаддей Булгарин, показывать на улице пальцем на Хрипкова, говоря:

- Посмотрите, вот идет господин, которого я, начиная с шапки, всего экипировал, а он и ту шапку, которую я ему сшил, снимать не хочет.

Но все знали, что это булгаринские враки и что Булгарин даром ничего не сделает. Но всего страннее было в низком, некрасивом [...] Хрипкове то, что он влюблялся поголовно во всех ему знакомых дам.

Любовь же эта была выше платонической, какая-то уже совершенно отвлеченная, даже не артистическая.

Иногда Хрипков был влюблен и в нескольких в одно и то же время; а когда из города большая часть ему знакомых уезжала, то говорили, что, за неимением других, он снова влюблен в Екатерину Николаевну.

Вот с этим-то невинным любовником всех дам вообще и суждено было сразиться Дм. Серг. Березину.