Жан-Поль Креспель - Повседневная жизнь Монмартра во времена Пикассо (1900—1910)

Другая знаменитость, Сергей Щукин, меценат, московский купец, торговавший пшеницей, интересовался больше работами Пикассо. В своем особняке, бывшей резиденции князей Трубецких, за пятнадцать лет он собрал поразительную коллекцию, повергавшую в изумление Шагала и других русских художников авангарда. Вспоминая о нем в своих мемуарах, Фернанда Оливье описывает его как нескладного, бледного, отечного мужчину, страдающего сильным заиканием. К тому же еврея.

Все это весьма далеко от истины и лишний раз доказывает, как много неправды говорят даже свидетели, близко знавшие Пикассо. В Щукине не было ничего отталкивающего, достаточно посмотреть на его портрет кисти Матисса, и он вовсе не был евреем, принадлежа к православным старообрядцам. Он действительно заикался, но совсем незаметно, если верить Гертруде Стайн.

Фанатично преданный живописи, Щукин сначала увлекся Матиссом и заказал ему панно для своего особняка — «Танец» и «Музыка». Этот заказ, выполненный в 1909 году, впервые поднял планку цены за авангардную работу до невиданной ранее суммы — 25 тысяч франков. Дороже не платили даже за картины знаменитых помпьеристов.

В те же самые годы Щукин купил у Пикассо, за хорошие деньги, его произведения «розового периода» и первые кубистские композиции: «Дама с Майорки», «Портрет Сабартеса», «Дама с веером», «Королева Изабо». Стоило Канвейлеру телеграфировать Щукину, что у него появилось несколько картин Пикассо, как тот немедленно садился в спальный вагон. К 1917 году, когда пала царская власть, его коллекция содержала не менее пятидесяти картин Пикассо, сорок — Матисса, не говоря уже о работах Сезанна, Гогена, Ван Гога. Спасаясь от революции, он обосновался в Париже. Он ходил по галереям, но был уже совсем без средств и не мог ничего купить. Не тая никакой злобы на советскую власть, конфисковавшую его коллекции, он говорил: «Все равно я собирался завещать все музею».

Эти две основные коллекции поделили Эрмитаж в Петербурге и Музей имени Пушкина в Москве, благодаря такому приобретению считающиеся самыми богатыми в мире музеями по количеству полотен художников авангарда конца XIX — начала XX века.

Брат и сестра Стайны — приверженцы естественной теории Раймона Дункана, вегетарианцы, представители непоседливой интеллигенции «Прекрасной эпохи». Родители привозили их в Европу детьми, вместе с ними посещали крупнейшие города и основные музеи. Тем не менее Гертруда Стайн, крупная, чрезмерно толстая, не лишенная мужских черт, решила серьезно заняться медициной в университете Джона Гопкинса в Балтиморе. По неясным причинам она не защитила диссертации. Махнув рукой на медицину, Гертруда отправилась в Европу со своим младшим братом Лео. Благодаря любви и преданности старшего брата, тоже коллекционера, после смерти родителей взявшего на себя заботу о них, Гертруда и Лео могли вести в Лондоне и Флоренции жизнь богатых туристов, влюбленных в старинные города и произведения искусства. То ли по собственному вкусу, то ли оригинальничая, Лео начал собирать японские гравюры.

В 1904 году, приблизительно в то же время, когда Пикассо переехал в «Бато-Лавуар», брат с сестрой, устав путешествовать, решили обосноваться в Париже. Они поселились на улице Флерюса в небольшом частном особняке с просторной мастерской. И мастерская, и комнаты — все вскоре ломилось от картин Ренуара, Сезанна, Гогена, Тулуз-Лотрека, а также Эль-Греко, Домье, Делакруа.

Приехав в Париж, Лео и Гертруда сначала увлеклись Сезанном, о нем им во Флоренции рассказывал Бернар Беренсон. После долгих уговоров они купили его работы у Воллара. Воллар не хотел с ними расставаться, во-первых, из-за того, что ревниво относился к собираемым картинам, а также потому, что американцы казались ему «с приветом». Гертруда в «Автобиографии Алисы Б. Токлас», то есть своей собственной, описывает историю отношений с этим толстым несговорчивым креолом, в которой переплетаются мотивы кукольного театра и оперы-буфф.

Пикассо они открыли у Кловиса Саго, случайно прогуливаясь по улице Лафитт. За 150 франков они приобрели «Портрет Линды», продававшей цветы у «Мулен Руж» и позировавшей художникам Холма. Этот портрет занимал важное место в творчестве Пикассо: он воплощал переход от «голубого периода» к «розовому».

Саго рассказал им о Пикассо, и они, заинтересовавшись, захотели с ним познакомиться. В «Бато-Лавуар» их привел общий друг Анри-Пьер Роше, сделавшийся знаменитым пятьдесят лет спустя после своей книги «Жюль и Джим».