Александр Бушков - Россия, которой не было — 3. Миражи и призраки

Снова перед нами нечто уникальное, не встречавшееся ни прежде, ни после. К чему, казалось бы, принимать заранее такие меры, если в других странах и так узнают, кто с кем дрался, кто победил? Нелепица какая-то…

А если — «лепица»? Если Дмитрий был как раз озабочен тем, чтобы в «дальних странах» узнали именно его версию событий? Сражение еще не состоялось, но уже готовы люди, которые готовы поведать Европе о нем…

Значит, существовала опасность, что «дальние страны» узнают не ту версию? Не правильную? Значит, для будущего сражения меж Дмитрием и Мамаем уже есть разные версии? У Мамая своя, у Дмитрия своя, у кого-то, возможно, третья?

Если это предположение — сплошная чушь, зачем Дмитрий заранее позаботился о людях с репутацией, именем и весом, которые должны рассказать к а к следует?

Что-то это мне напоминает… Ага, 1 сентября 1939 года, когда «коварные поляки» напали на радиостанцию в немецком городе Глейвице. И трупы «нападавших» готовы для обозрения, и репортеры как из-под земли выскочили, и свидетели имеются.

Можно вспомнить и советско-финскую войну. Не успели разорваться на советской территории «финские» снаряды, как с нашей стороны неведомо откуда появилась и армия вторжения, и даже настоящее «рабочее-крестьянское финское Правительство».

Короче, что-то тут с князем Дмитрием нечисто, что-то он хитромудрое крутит…

Тогда же случилась загадочнейшая история, которую можно объяснить исключительно в рамках нашей гипотезы.

Иеромонах Даниил, ранее служивший при храме в «Орде», давно и долго ссорился с Дмитрием Донским. Он резко выступал против попытки Дмитрия назначить митрополитом всея Руси своего кандидата протопопа Митяя ( это отдельная, прямо-таки детективная история, Митяй умер при загадочных обстоятельствах, когда плыл в Константинополь за благословением тамошнего патриарха ).

Так вот, Даниил, покинув «Орду», обосновался в Троице-Сергиевой лавре и развернул бурную деятельность, призывая русских князей оставить распри и совместно выступить против «Орды». Продолжалось это довольно долго. Логично будет предположить, что Даниил, известный своей несгибаемой антиордынской позицией, окажется при Дмитрии Донском, когда тот двинется на Мамая.

Однако происходит фантастический вираж, которому историки до сих пор не могут подыскать вразумительных объяснений, — потому что увязли в плену «классической» версии. Когда полки Дмитрия приходят на Куликово поле, Даниил вдруг обнаруживается в стане… великого литовского князя Ольгерда, союзника Мамая, идущего на подмогу «татарам»! ( Ольгерд немного опоздал и, узнав о поражении Мамая, благоразумно отступил. )

Так кто же был «Ордой»? Если признать, что Дмитрий Донской, поведение Даниила как раз логично и вполне объяснимо…

Между прочим, в воинстве Дмитрия, оказывается, есть и… разбойники.

Основание? Цитирую «Повесть»: «…некий муж, именем Фома Кацибей, РАЗБОЙНИК, поставлен был в охранение великим князем на реке…» Князья, значит, с Дмитрием не пошли, а вот разбойники пошли.

Интересно…

А вот Мамая, кстати, сопровождают не «разбойники», а князья и бояре…

Далее. Выехавший драться с Пересветом «татарин», обычно именуемый «Челубеем»… вовсе не татарин, а печенег, как сообщает нам «Сказание». Что ж, ничего удивительного, мы уже подробно рассмотрели этот вопрос и убедились, что никуда половцы и печенеги не «исчезали», а спокойно жили и в XIII веке…

Крайне загадочным выглядит и поведение самого Дмитрия на поле Куликовом. Если называть вещи своими именами, он прячется. Отдает свои доспехи и коня ближнему боярину, ставит его под великокняжеское знамя, а сам в облике простого воина становится в ряды. Не для того ли, чтобы легче было скрыться при неудаче? Как я ни рылся в описаниях разных и всяческих битв, аналогии поведению Дмитрия подворачивались исключительно… гм, не самые благородные. Предводители, старшие командиры, офицеры меняют свой наряд на одежду рядового солдата только для того, чтобы скрыться от победителей в облике «сиволапой пехтуры», с которой все взятки гладки. Если у кого-то есть другие версии, по которым поведение Дмитрия выглядит благородным, интересно будет их выслушать…

И, наконец, вот что говорится о Мамае: «Безбожный же царь Мамай, увидев свою погибель, стал призывать богов своих…»

Знаете, каких? Ну, Магомета, конечно. Однако Магомет на самом последнем месте…

«…богов своих: Перуна и Салавата, и Раклия, и Хорса, и великого своего пособника Магомета».