Владимир Шигин - Загадки золотых конвоев

Легко представить себе, как непросто было консулу Эттингену. От беды его спасло только то, что китайские кули не знали, что лежит в переносимых ими ящиках.

В гонконгском эпизоде наглядно проявилась преступная беспечность Омского правительства по отношению к национальному богатству России. Цель колчаковского руководства была вполне понятна: как можно скорее переправить золотой запас за границу, чтобы он не достался большевикам. С точки зрения событий Гражданской войны понять белогвардейское руководство можно. Однако при этом министры Колчака не позаботились о том, в надёжные ли руки попадёт золото. Они отправляли золото России буквально на «авось». Объяснить всё это невозможно, если не допустить сговора с союзниками о последующем дележе вывезенного российского золота. В настоящем случае только благодаря консулу Эттингену, его исключительной честности вся партия золота на сумму 3 миллиона 793 тысячи 782 фунта стерлингов была сдана на хранение в Гонконг-Шанхайский банк. Ну а если бы вместо Эттингена оказался иной, куда менее щепетильный в вопросах чести чиновник? Сумма в 3,8 миллиона фунтов стерлингов способна подвигнуть на предательство очень многих, кто к тому времени разочаровался в идеалах России. Увы, предатели всё же были. Так, настоящей марионеткой японцев стал генерал Розанов, управлявший от имени Колчака российскими районами Дальнего Востока. Когда режим адмирала рухнул и по всему Забайкалью развернулось партизанское движение, Розанов мог либо драться, либо бежать. Будь на месте Розанова Каппель, события повернулись бы по-иному. Но генерал Розанов решил прежде всего спасать собственную шкуру. И сразу же обратился за помощью к японским «друзьям».

Убегая в Японию на крейсере «Хидзэн», генерал прихватил с собой и ту часть «колчаковского золота», которая была переведена из Омска во Владивосток для последующей оплаты военных заказов, то есть то, что ещё не успели вывезти в Шанхай и Гонконг. Уже 19 февраля 1920 года правительство Приморья заявило официальный протест правительству Японии с требованием выдать в руки правосудия бывшего командующего колчаковских вооружённых сил в Приморье, генерал-майора Розанова, в отношении которого было возбуждено уголовное дело по статье 362 Уголовного кодекса России. Правительство Приморья искало дезертира и вора Розанова и не побоялось обратиться с нотой к японцам, хотя весь Владивосток был забит японскими войсками. Однако на свои запросы приморцы получали вежливое, но твёрдое «моя нисего не знай». В Стране восходящего солнца бывший генерал Розанов, как водится, передал золото «на хранение» в банк «Ёкохама Сёкин Гинко». Сумма была немалая — 55 миллионов иен. Есть информация, что золото Розанов положил на своё имя. Вскоре бывший генерал бесследно исчез… А золото навсегда осталось в сейфах японских хранилищ.

Что касается Русско-Шанхайского банка, то он продолжал оставаться в прямых отношениях с Владивостоком. 1 декабря 1919 года генконсул Гроссе получил секретную депешу, посланную ему, но расшифровать её почему-то не смог. Пришлось обращаться в Российскую миссию в Пекине.

Текст шифротелеграммы действительного статского советника Клемма в Шанхае был наконец расшифрован и передан генконсулу. Гроссе узнал следующее: «27 ноября на пароходе «Пенза» отправлено Вам четыре пуда семь фунтов пять золотников неаффинированного золота, согласно Вашей просьбе для выяснения возможности аффинажа. Никольский» .

К этому времени пароход «Пенза» уже стоял на рейде Шанхая. С появлением в генконсульстве капитана «Пензы» Полякова всё стало на свои места Коносамент был выписан не на имя Гроссе, а на имя вице-директора Кредитной канцелярии Кривицкого.

В те дни Гроссе был озабочен другими делами. Сотник Тужилин, взявший на себя обязанности таможенника, доложил генконсулу, что Морской таможней Шанхая задержано около 20 фунтов золота, провозившегося контрабандой из Благовещенска. Гроссе немедленно зашифровал донесение сотника и отправил его в Российскую миссию в Пекине, добавив от себя: «До решения вопроса о возвращении золота русской стороне путём сношения с миссией золото будет находиться в таможне две недели» .

В те дни золотой запас России расхищался и вывозился по многим каналам, как по официальным, так и по контрабандным. Японская иена не имела устойчивой цены на бирже, и русское золото пришлось японцам как нельзя кстати. Агенты английской разведки (да и японской) не только внимательно следили за всеми перипетиями секретной операции «Официальная экспедиция», отслеживая, сколько и куда вывозится золота из России, но и самым активным образом в ней участвовали, имея при этом свои, далеко идущие планы. Были случаи, когда английские агенты, обосновавшиеся в Харбине и Благовещенске, занимались противозаконной деятельностью на территории чужого государства. Словом, подменяя местную таможенную службу, сами, угрожая оружием, проводили досмотры коммерческих судов. Известен факт, когда агент по кличке Ан-Джоу с подручными остановил пароход «Шанхай», следовавший из Благовещенска, и в трюме обнаружил спрятанное золото, вес брутто которого — 1993 золотника. В своём донесении, надо полагать, резиденту Ан-Джоу писал: «Предполагаемый владелец золота признался, но отрицает осведомлённость о другом контрабандном товаре».