Владимир Шигин - Загадки золотых конвоев

Какова же дальнейшая судьба захваченного японцами русского золота? Дело в том, что отправлять золото через границу, в Японию, да ещё ввязывая в это дело официальные японские власти, никакой необходимости не было. Золото могло осесть как тайно, так и вполне легально в Харбине, Шанхае, в Пекине, Ханькоу и Гонконге, где находились филиалы японских банков.

В своё время «Комсомольская правда» ссылалась на публикацию некого Седзо Комото, который поместил в японской прессе статью о своей беседе с президентом Японского кредитного банка Кацудой.

Комото писал:

«Он (Кацуда. — В.Ш.) рассказал, что в хранилище третьего подвального этажа и по сей день хранится практически вся документация о финансовых операциях японской армии на Дальнем Востоке. Есть там и документы, которые подтверждают в начале 20-х годов поступили 80 ящиков с золотом, весом по три фунта каждый. Это золото якобы и получило у японцев название семёновского».

Как известно, один фунт составляет около 0,5 кг. Тогда получается, что в каждый ящик помещалось золото общим весом в 1,5 кг. Но дело в том, что золото в государственном хранилище было в слитках, вес каждого из которых составлял 6 кг — это общепринятая международная форма хранения золотых запасов государств начала XX века. Ящики для хранения золота, как правило, вмещали по четыре слитка и, таким образом, весили по 24 кг.

Возможно, японцы захватили некие небольшие ящички (мешочки) с золотыми монетами. Но 80 ящичков (мешочков), по 1,5 кг в каждом, это всего 120 кг. Но что такое 120 кг, когда счёт золота в золотом эшелоне шел на сотни тонн! Так что, если Кацуда говорил, а Комото писал правду, то речь в данном случае идёт вовсе не о золотом запасе России, а о каком-то другом золоте, награбленном в годы Гражданской войны атаманом Семёновым. Вполне логично, что бежавший атаман и сдал своё личное золотишко на хранение японским властям под гарантии собственной безопасности.

Сегодня известно, что красные партизаны захватили под Иркутском лишь последний золотой эшелон. Передовой же успел прорваться во Владивосток. О судьбе находившегося в нём золота мы и будем говорить дальше.

В начале 1920-х годов Шанхай был одним из самых богатых городов Восточной Азии. Бежавшим от большевиков Шанхай казался настоящим раем. Впрочем, судьбы у всех и здесь складывались по-разному. Из воспоминаний Александра Вертинского: «Какой-нибудь Яша, маленький агент по распространению пива «Ю-би» в кабаках на Банде, который ещё вчера не имел ни гроша за душой, сегодня покупает особняк. Он «заработал» на «чёрной» бирже! Шанхай кишит жуликами. Кто служит в контрразведках, кто «работает с японцами», кто просто шарит по карманам» .

Именно Шанхаю пришлось стать первым перевалочным пунктом в долгой тихоокеанской одиссее золотого запаса России.

24 мая в 9 часов на стол российскому императорскому посланнику в Пекине князю Кудашеву шифровальщик положил телеграмму: «23 мая, № 850. 26 мая отправляется в Шанхай на казённом пароходе «Командор Беринг» партия золота около 600 пудов. Благоволите верным путём предупредить консульство в Шанхае принять все меры к беспрепятственной выгрузке. Золото заделано в посылки с надписью «Официальная экспедиция» при курьерском листе. Клемм» .

Василий Оскарович Клемм был профессиональным дипломатом. До февраля 1917 года он являлся генеральным консулом Российской империи в Бомбее, затем вернулся во Владивосток, где вёл особо ответственные дипломатические переговоры от лица Омского правительства Колчака. Вполне логично, что именно ему была поручена отправка золота из России.

Получив присланное ему послание, Кудашев написал на телеграмме: «Передать по телефону в Шанхай. Н.К.» . Но затем передумал и отправил телеграмму в Шанхай, зашифровав её своим личным шифром.

В тот же день российский генеральный консул в Шанхае Виктор Фёдорович Гроссе читал переданный ему текст. «Благоволите принять все меры к беспрепятственной выгрузке 600 пудов золота, отправляемых 26 мая из Владивостока в Шанхай на казённом пароходе «Командор Беринг». Золото заделано в посылки с надписью «Официальная экспедиция» при курьерском листе. Князь Кудашев» .

Знаток российской восточной дипломатии, историк Виталий Гузанов так описывает людей, волею судеб оказавшихся вовлечёнными в орбиту перемещения золотого запаса России:

«Николай Александрович Кудашев — внебрачный княжеский сын, его мать, тульская дворянка, заботясь о судьбе сына, по суду выхлопотала ему титул князя. И пошло-поехало. Николай окончил военное училище, но вскоре почувствовал, что армейская лямка ему не по плечу, подал прошение об отставке. Его свояк и камергер Александр Петрович Извольский, влиятельный сановник МИДа, помог определиться на службу в Азиатский департамент, где бывший офицер, ставший коллежским асессором, поднабрался ума-разума и через какое-то время был отправлен вслед за Извольским в Японию. Камергер Извольский — посланником, князь Кудашев — первым секретарём Российской императорской миссии. В Токио Николай Александрович познакомился с Виктором Фёдоровичем Гроссе, 10 лет назад окончившим факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета и все эти годы безвыездно находившимся то в Китае, то в Японии. У Гроссе был опыт и серьёзные знания, которыми он мог поделиться с новичком Кудашевым, посвятив его в тонкости китайской и японской политики. Виктор Фёдорович участвовал в подписании русско-китайского союзного договора 22 мая 1896 года как драгоман. Если говорить по большому счёту, то оба они, Гроссе и Кудашев, воспитывались на традициях старой дипломатии, на уровне требований монархического государства. И всё-таки между ними была разница один пребывал на весьма скромных ролях, другой считал, что его удел — Европа, где дипломаты делают карьеру. Так оно и случилось. Имея в лице Извольского «крёстного отца», князь Кудашев последовательно сменил заграничный пост в Токио, уехав в Брюссель, а в 1916 году — в Мадрид, где вручил свои верительные грамоты королю Испании как посол Российской империи. Правда, на этой должности князь пробыл всего восемь месяцев. Февральская революция разворошила и пощипала царский дипломатический корпус. Кудашев получил из Петрограда телеграмму с предложением подать в отставку.