Владимир Шигин: Загадки золотых конвоев

Примерно к 10 часам утра всё было кончено — разбитый «Принц» со своим золотом и другим ценным грузом был на дне.

Из описания гибели «Принца» в официальном печатном органе российского флота, журнале «Морской сборник» (№ 2 за 1855 год):

««Принц», великолепный новый винтовой пароход, в первое же своё путешествие разделил участь несчастных своих товарищей. Дрейфуемый на скалы, он подобно «Кенилвоурзу» разбился в куски. В то время как буря с полной яростью разразилась над ним, он стоял на якорях на глубине двадцать пять сажен. Капитан Гудель и агент адмиралтейства капитан Байтон приняли самые энергичные меры для спасения парохода, и, по общему их согласию, все мачты парохода были срублены. К несчастью, при исполнении этой работы такелаж бизань-мачты попал в круг действия винта и в нём запутался. От этого пар переменил своё действие, движение машин сделалось неправильным, и корабль потерял свою паровую силу. Прошло немного времени после этого несчастья, как цепь левого якоря порвалась. А правый якорь, не имея сил удержать корабль на месте, начал тащиться по грунту, и пароход быстро дрейфовал к скалистому берегу. Очевидно, что в это время судьба несчастного корабля была уже решена. Капитан Гудель и капитан Байтон, сняв с себя тяжёлую одежду, объявили собравшемуся экипажу, что с их стороны ничего не было упущено для спасения корабля и что теперь каждый должен заботиться только о своей личной безопасности. В четверть десятого часа утра пароход разбился. В это время море было столь бурно, что через пятнадцать минут после первого удара в скалу никаких следов от парохода не было уже видно. Из 150 человек, бывших на корабле, спаслись только мичман Котгрев и шесть матросов».

После этого ураган свирепствовал над Чёрным морем ещё несколько часов. И хотя в полдень ветер переменился, шторм не затихал. Стало холодно. Пошёл мокрый снег. Началась снежная буря, которая продолжалась до вечера.

Паровой фрегат «Ретрибьюшен», бросив три якоря, полным ходом шёл в море. Буря заставляла его дрейфовать к берегу по полмили в час. Стремясь облегчить корабль, команда выбрасывала за борт ядра, уголь и пушки. Одна из тяжёлых пушек преждевременно была сорвана сильным размахом фрегата с места и каталась по палубе, калеча людей, пока её не удалось остановить.

Капитан парохода «Эвон», сознавая неминуемость гибели, решился на отчаянный шаг. Пользуясь тем, что его судно стояло против входа в бухту, он обрубил якоря и направил его туда Несмотря на полный задний ход, данный 800-сильной машине, буря погнала пароход со скоростью 10 узлов в гавань. «Эвону» удалось благополучно проскользнуть через извилистый вход, но стоявшим в гавани судам он причинил большой вред.

Давая впоследствии парламентской следственной комиссии показания, капитан «Эвона» сказал, что уже почти считал свой пароход погибшим, однако вошёл в гавань в самый разгар урагана. На вопрос, как ему удалось это сделать, он сказал лишь: «Не знаю».

Из-за отсутствия прочных столбов для причаливания корабли срывались с мест стоянки и дрейфовали к концу бухты, где садились на мель. При этом они сталкивались, наваливались один на другой, ломали борта, мачты, бугшприты. Некоторые кренились так, что концы рей касались воды, на других верхушки мачт ломались, как тростник.

Английский историк Нолен сообщает факт, кажущийся невероятным: ветер выбрасывал шлюпки из воды на сушу на расстояние нескольких саженей от берега. В самом городе некоторые дома были почти разрушены, со многих домов сорвало крыши. Сорокалетние деревья у бухты вырывало из земли с корнем.

Флот, находившийся у Качи в Евпатории и в Камышевой бухте, пострадал от бури не меньше.

Направление бури несколько раз менялось. С утра ветер дул с юга; около 10 часов резко переменился на западный, а после 12 часов стал дуть с юго-востока, принося снег и град.

Английские источники сообщают, что в Камышевой бухте были выброшены на берег почти все транспорты, но человеческих жертв было немного благодаря прекрасной организации и порядку. К вечеру 14 ноября буря стала утихать.

Корреспондент газеты «Морнин Гералд», приехавший из Константинополя через несколько часов после прекращения бури, писал, что весь берег от Бельбека до Балаклавы был покрыт обломками кораблей, остатками грузов, порванными снастями, тюками сена, одним словом, остатками и обломками всего, что было необходимо для большой армии и флота в течение продолжительного времени. Часть имущества с погибших кораблей была спасена; остальное было сожжено, чтобы не досталось русским.