Ги Бретон - Наполеон и женщины

В Испании он встал во главе войск,. за несколько недель разбил объединенную англо-испанскую армию и вошел в Мадрид.

Расположившись во дворце, он немедленно призвал к себе месье де Боссе, которого прозвали самым услужливым человеком в империи, и воскликнул своим хорошо модулированным голосом:

— Мне нужна женщина! [Форма поведения, обычная для Наполеона. Барон Ларрей, сын главного хирурга армии, рассказывал, что однажды, после боя, его отец видел, как император ворвался в помещение главной ставки, с пылающим взглядом, раздраженный, задыхающийся:

— Женщину! Немедленно женщину! — вскричал он. — Приведите мне женщину!]

На следующий день главный смотритель дворца привел ему юную пятнадцатилетнюю актрису, бархатистую, как персик. Император облизнулся от удовольствия.

Но увы! Предвкушаемого удовольствия он не получил.

Послушаем Констана, который рассказывает нам о неудаче этого галантного приключения:

"Месье де Боссе рассказал императору об очаровательной актрисе не старше шестнадцати лет, черноволосой, с огненными глазами и ослепительным цветом лица. Считали, что она, несмотря на опасную для добродетели профессию актрисы, сохранила целомудрие. Она была добра, великодушна, живого нрава, в общем — обворожительна. Круглая сирота, она жила у старой тетки, скупой и порочной, которая не спускала с нее глаз, охраняла ее девственность, чтобы повыгодней продать ее богатому покровителю и при этом нажиться самой. Для этого тетка повсюду расписывала достоинства «своей дорогой деточки…»

Плененный этим описанием, Наполеон выразил желание немедленно увидеть прекрасную актрису, и месье Боссе побежал к тетке, с которой быстро пришел к согласию. Вечером племянница в ослепительном наряде, надушенная всевозможными эссенциями, была во дворце.

Я уже говорил о том, что император не выносил сильных запахов; и на этот раз он поморщился, когда я ввел к нему эту бедняжку, надушившуюся так неумеренно для того, конечно, чтобы доставить ему удовольствие. Но девушка была так красива и соблазнительна, что антипатия императора к запахам как будто разом исчезла.

Однако часа через два после того, как я покинул спальню, я услышал, что император звонит мне, едва не обрывая шнурок; я бросился в спальню и увидел там только девушку — император сидел в своем кабинете, сжав голову руками.

— Констан, — вскричал он, — уведи скорей эту малышку, а не то я умру от ее ароматов, это невыносимо! Открой окна, двери — всюду, всюду! И уведи ее! Поторопись!

Было слишком позднее время, чтобы отсылать женщину таким образом… но этикет не позволял мне возразить императору. Я сообщил молодой девушке о желании императора. Она не поняла сразу, и я вынужден был несколько раз повторить:

— Мадемуазель, император желает, чтобы Вы удалились…

Тогда она начала рыдать, заклиная меня не выставлять ее на улицу в такой поздний час; я заверял ее, что это безопасно, что она поедет в прекрасной закрытой карете, но она прекратила свои сетования только при виде солидного подарка, который велел передать ей император.

Вернувшись, я увидел, что император все еще сидит в своем кабинете, смачивая виски одеколоном; опираясь на мое плечо, он доковылял до спальни, которую я основательно проветрил, и лег в постель".

Не правда ли, весьма горестная история для государя, перед которым содрогался мир.

Наполеон имел в Испании и другие огорчения. После приключения, сделавшего его смешным в глазах юной девушки, он услышал, что и его солдаты смеются над ним.

Его войска устали от бойни в Испании, чувствовали, что ведут несправедливую войну, были утомлены походами по обледеневшей дорожной грязи. Однажды снежным вечером, когда войска пересекали Гвадарраму, император, проходя мимо кучки солдат, услышал, как один из них вскричал, показывая на него пальцем;

— Да пристрелите же его, черт побери! Солдатское словцо расстроило его вконец. Он вскочил на лошадь и вернулся во Францию. Там он встретился с огорчениями другого рода. Талейран и Фуше задумали свергнуть его с трона и посадить на его место Мюрата. Он вызвал их обоих, яростно разбранил одного, в сердцах обозвал другого «скотиной в шелковых чулках» и, для успокоения нервов, отправился в постель с итальянкой, с которой он когда-то переспал в Булони и с тех пор на всякий случай держал ее «под рукой».

Но увы! Эта юная особа была так экспансивна, что в самый волнующий момент Наполеон вдруг закричал от боли. В любовном пылу, когда движения не поддаются контролю, она угодила ему локтем в заветное место.