Алексей Борисов - Сборник материалов Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников

На вопрос государственного обвинителя, как он, Ремлингер, относился к зверскому террору, который проводился гитлеровцами в самой Германии, подсудимый отвечает:

— Мы ничего не знали об этом . [146] Ремлингер сам являлся участником этого террора. Вот что рассказывает о Торгау подсудимый Зоненфельд: «В ней находилось от двух тысяч до трех тысяч людей, одна часть которых легко воспитывалась, вторая — труднее, третьи были каторжные. И группа каторжников должна была выработать мужество. Это были скелеты, живые трупы. Когда этих людей видели, то было страшно. Примеры мужества: должны были прыгать через проволочные заграждения, проползать через него...» Вот воспоминания другого «клиента» образцовой тюрьмы. Людвиг Бауман, в июне 1942 года дезертировал из оккупационных войск во Франции, был задержан, судим: «...нас отправили в концлагерь, а потом — в Торгау — огромную военную тюрьму для солдат Вермахта. Там погибло примерно 1 300 наших — они умерли, или их расстреляли. А потом нас отправили на Восточный фронт...»

Весь мир знает о кровавых злодеяниях гестапо, о кошмаре гитлеровских концлагерей, о пытках, погромах и убийствах, и только Ремлингер ничего не заметил.

Суд переходит к выяснению преступной деятельности Ремлингера в бытность его комендантом Пскова.

Государственный обвинитель спрашивает:

— Отдел контрразведки входил в состав комендатуры? Чем он занимался?

Ремлингер: Это был отдел «1-Ц». Его обязанностью было распределять литературу, организовывать театры и охранять их.

Государственный обвинитель: А чем занималась подчиненная вам полевая жандармерия?

Ремлингер: Регулированием уличного движения... Ну, и некоторыми полицейскими мероприятиями, которые требовались в таком городе как Псков...

Так неприкрыто лжет Ремлингер. Пытаясь выгородить себя, он утверждает, что комендатуры в Карамышеве, Новоселье и других пунктах, находившиеся в его подчинении, занимались угоном советских людей в Германию и зверскими расправами без его ведома. Они выполняли, заявляет Ремлингер, приказы, полученные свыше.

Государственный обвинитель: Но приказы, относившиеся к вашим подчиненным, не могли не касаться вас?

— Да .

— Значит, вы их выполняли?

И Ремлингер, наконец, признается:

— Постольку, поскольку приказы были, — я их выполнял .

— Вы знали, что вы этим совершаете тягчайшее преступление, что вы нарушаете международную Гаагскую конвенцию, подписанную в свое время и Германией?

— Нет не знал .

Так же ведет себя Ремлингер и дальше. Он отрицает все, даже самые неопровержимые факты. Он утверждает, что ничего не знал о расположении возле Пскова лагерей для военнопленных, о смертности в этих лагерях, уносившей в могилу десятки тысяч человек, о массовых расстрелах военнопленных без суда и следствия. Он заявляет, что ему ничего не было известно о расстрелах женщин, детей, стариков. Он вообще не знает ничего, что могло быть поставлено ему в вину.

По просьбе государственного обвинителя суд повторно допрашивает подсудимых Зоненфельда, Скотки и Янике. Они вновь подтверждают, что приказы о сожжении деревень, расстрелах мирного населения отдавались Ремлингером, что именно по его приказам были сожжены десятки деревень, убиты тысячи женщин, стариков и детей. Ремлингер пробует отрицать эти показания [147] «— Во всех названных районах — Карамышево, Новоселье, Кресты, Середькино — были массовые расстрелы. Вы обязаны были об этом знать и несете за это ответственность. — О всех таких случаях местные комендатуры должны были доносить через меня в штаб группы, — отвечает Ремлингер. — Но там все это происходило. Такие донесения вы получали? — Нет. Никаких сведений не поступало. Я бы сам вмешался. — Но все это делалось по вашим приказам! — Нет. По моим приказам ничего не делалось. — Но такие приказы издавались? — Нет. Ни мной, ни другими таких приказов о массовых расстрелах не издавалось.» . Тогда Зоненфельд, не выдержав и указывая на своего бывшего генерала, кричит:

— Ремлингер лжет!

К концу допроса под давлением оглашенных государственным обвинителем и председателем суда материалов предварительного следствия, уличаемый другими подсудимыми, Ремлингер признает себя виновным в ряде преступлений. Он подтверждает, что отдавал приказы об угоне советских людей в немецкое рабство и о сожжении деревень. Он признает, что во время организованных по его приказам экспедиций против партизан, карательные отряды уничтожали мирное население, расстреливали стариков, женщин и детей.